Последний сон

Я обхватываю горячую тарелку по краям, чтобы не повторить свой печальный опыт. Взгляд карих глаз Дженис такой мягкий и теплый, что я невольно сменяю недовольное выражение лица на сносное. Светлые волосы, завязанные в хвост, струятся по её плечам, обрамляя шею. Зелёное кримпленовое платье в клетку чуть выше колен, двигается в такт её движениям, готовое унести свою хозяйку на очередное свидание.

Говорят, что мы с Дженис не можем быть сестрами, так как между нами нет ни капли сходства – мои волосы вобрали в себя самый тёмный оттенок из всех существующих, а цвет глаз я унаследовала от отца (у него они настолько яркие, что напоминают весеннюю зелень).

Всё же когда люди видят наших родителей, понимают, что мы просто копии одного и другого. Даже цвет глаз Дженис унаследовала от мамы: этот тёплый карий, напоминающий поздний закат, часто становится предметом восхищённых вздохов.

Сестра заученным движением приглаживает волосы и оборачивается на звук подъехавшей машины. Раздается сигнал. Приехал Роки. Она так быстро обегает меня, хватает сумочку и шляпку с дивана и выбегает на улицу, сверкая балетками, что я даже не успеваю пожелать ей удачи. Хлопок двери и визг шин приводят меня в чувство – запеканка же остынет!

Когда раздается второй хлопок входной двери, я уже тяну ногу к первой ступеньке. За уехавшей машиной поднимается вихрь пыли, которая делает жизнь в Уэстфорде в разы сложнее. Секунду я гляжу им вслед и продолжаю шаг.

Каждый день дома в нашем городе покрываются толстым слоем пыли. Всякая проезжающая машина будит спящего «песочного человека», который ослепляет прохожих, словно туман. Вот и я сейчас пересекаю дорогу сквозь летающую пыль и вскидываю ладонь к лицу в попытках защитить глаза. В этой ситуации удобнее всего запеканке – обернутая со всех сторон, она даже не подозревает, что её несут, глотая пыль.

Когда пыль немного оседает, мой взгляд скользит в сторону двигающихся фигур: люди выходят в сад, срывают сорняки, стригут деревья и кусты, кто-то чистит москитные сетки и намывает окна, которые все в разводах после майских дождей. Вот и причина, по которой приезжие именуют Уестфорд «городом пыли».

Едва я ступаю на территорию мисс Блейнт, она распахивает дверь и, поправив очки, окидывает меня взглядом.

– О, Делайла, это ты? Заходи, дорогая! Как же ты меня напугала, я думала, снова соседские псы…

Внутри ничего не изменилось. Дом совсем маленький, но, когда попадаешь внутрь, понимаешь – это кладезь воспоминаний. Кажется, эта женщина ничего не выбрасывает, а хранит, как подтверждение жизни, которую прожила. Например, ракетка для большого тенниса стоит в углу на самом видном месте. Грамота о победе в конкурсе учителей года за 1956 год стоит в рамочке на комоде у входа в гостиную. А разрисованная тарелка, привезённая из Парижа в качестве сувенира, неизменно располагается на маленьком чайном столике. Из стеклянного шкафа виднеются куклы и шкатулки, которые, по моим предположениям, являются музыкальными.

Я оборачиваюсь и вижу, как мисс Блейнт суетится над кухонным столом, стараясь заполнить его чем-нибудь съедобным. Запах жаренной курицы быстро распространяется по душному помещению.

– Мисс Блейнт, не стоит вам, правда. Я совсем не голодна.

Не важно, что я даже не завтракала, мне достаточно знать, что каждый цент для неё на счету.

– Как я могу упустить возможность пригласить тебя на чай? – она хлопает рукой по деревянному стулу. – Давай, садись. Тебя я вижу редко, в отличие от твоей сестры. Чудесно, что ты пришла! Как знала, что будут гости – купила куриную грудку на четыре унции больше, чем обычно.

Мисс Блейнт принимается раздвигать шторы, чтобы впустить немного света в мрачное помещение. Маленькими шажками она передвигается из одной части кухни в другую. Одна нога буквально становится на носок другой, когда она ступает.

– Я всегда говорила, что этому дому не хватает людей, которые делали бы его живым. Если есть ради кого раздвигать шторы по утрам, значит, есть ради чего жить.

Не отрывая взгляда от пара, который струится над чашкой чая, я опускаюсь на стул и кладу запеканку рядом с тарелкой с жаренной курицей.

– Дженнис передала вам запеканку. Она очень спешила, поэтому не успела занести. Хотите помогу вам развернуть её?

Мисс Блейнт, которая бегает туда-сюда, вдруг останавливается и садится за стол напротив меня.

– Я слышу эти визжащие шины почти каждое утро, Делайла, – её губы растягиваются в улыбке. – Думаю, у неё теперь не будет времени ни на кого из нас.

После завтрака мисс Блейнт отводит меня в гостиную, чтобы рассказать о том, как она получила грамоты и что тарелка из Парижа разрисована художником, который предлагал ей выйти за него замуж. Но она была не готова остаться в Париже, её ждала работа и ученики, которые отправляли весточки с просьбой поскорее вернуться. Романтические чувства чужды ей, если она и любила что-то всем сердцем, то только школу.