Последний стратег

На ваш второй вопрос должен сказать, что при отъезде я заявил новому Верховному, что беру на себя спокойно, без всяких толчков вступить в исполнение обязанностей начальника штаба Ставки. И что при других условиях моё пребывание в Могилёве и недостойно, и недопустимо.

Лукомский:

От имени генерала Корнилова и от себя лично настаиваю, чтобы вы приняли все меры к тому, чтобы никакие войска из других пунктов в Могилёв не вводились и к нему не подводились.

Алексеев:

Это я вам авторитетно обещаю как полномочный на сегодняшний день руководитель армии.

Лукомский:

Со своей стороны, мы с генералом Корниловым примем все необходимые меры, чтобы никаких волнений в гарнизоне Могилёва не было...».

После разговора с начальником штаба Ставки Алексеев □опросил к аппарату хорошо знакомого ему полковника Пронина, члена Главного комитета Союза офицеров армии и флота. Разговор начался со следующего вопроса:

«Пронин:

Как быть главному комитету и какой позиции держаться? Как вам известно, Союз офицеров до последней минуты шёл по тому пути, на который вы его благословили, и Главный комитет всегда поддерживал те требования, которые предъявлялись генералом Корниловым для устроения армии.

Алексеев:

В деле устроения армии все меры будут энергично поддерживаться и проводиться. Если в этом я потерплю неудачу, то сложу полномочия. Данная же минута требует особливого спокойствия и поддержания полного порядка, насколько это зависит и от деятельности Главного комитета. Рассчитываю скоро прибыть в Могилёв.

Пронин:

Покорно благодарю. Смею добавить, что судьба Главного комитета и всего Союза офицеров всецело находится в ваших руках. Полковник Новосильцев (председатель Союза офицеров армии и флота. - А.Ш.) арестован и находится в Витебске.

Алексеев:

Поговорим в Могилёве. О полковнике Новосильцеве я знаю».

После этого телефонного разговора новый начальник штаба Ставки отбыл из Витебска по железной дороге в Могилёв. Алексеев теперь знал точно: вооружённых эксцессов не будет...

Той же ночью генерал-лейтенант Лукомский доложил о ситуации низложенному Верховному генералу Корнилову:

   — Что будем делать, Лавр Георгиевич? У нас есть верные войска - Славянский ударный полк, носящий ваше имя, Текинский конный, Георгиевский батальон. Можно быстро организовать офицерские и юнкерские отряды. Можно положиться на вольное казачество...

   — Александр Сергеевич. Сейчас этого делать никак нельзя. Нельзя доводить дело до вооружённого сопротивления отряду, который прибудет сюда с генералом Алексеевым.

   — А что же нам тогда делать?

   — Дальнейшее сопротивление было бы глупо и преступно.

   — Я вас понимаю.

   — Пойдите на телеграф, заявите столице, что мы подчинимся генералу Алексееву. И сообщите, что ему в Ставке не угрожают никакие неприятности.

   — Значит, Лавр Георгиевич, вы добровольно соглашаетесь на арест и суд военного трибунала?

   — Соглашаюсь. В остальном, Александр Сергеевич, мы положимся на генерала Алексеева. Он, как вы знаете, не оставит нас в крайней беде. Идите на телеграф.

   — Слушаюсь, ваше превосходительство...

Так 1 сентября Корнилов принял решение подчиниться судьбе. Он понял, что идея введения в России военной диктатуры Верховного главнокомандующего потерпела полное фиаско.

Алексеев прибыл в Ставку тем же утром. Настроение его было мрачным. По пути он узнал много тревожных вестей, суть которых сводилась к тому, что избежать прибытия войск, враждебных «корниловщине», в Могилёв ему вряд ли удастся. На витебском вокзале поезд, на котором ехал Михаил Васильевич, встречали председатель Витебского совета Г. С. Аронсон и член совета Е. В. Тарле, в будущем известный советский историк. Они зашли в вагон и стали высказывать генералу свои опасения:

   — Михаил Васильевич, мы как полномочные представители Витебского совета хотим предостеречь вас от военной опасности в Могилёве.

   — Господа, никаких вооружённых эксцессов в Ставке не будет.

   — Но там же Корнилов и верные ему войска.

   — Ну и что из этого? Я согласен с Керенским по поводу поиска мирного выхода из возникшего конфликта. И буду этого добиваться. На это у меня есть полномочия правительства.

   — Мирного выхода из конфликта с Корниловым?

   — Да. Мне об этом лично сказал вчера сам Александр Фёдорович.

Аронсон и Тарле удивлённо переглянулись. Потом они показали телеграмму за подписью Керенского на имя полковника Короткова с приказанием наступать на Могилёв. Телеграмма была перехвачена Витебским советом:

   — Смотрите, Михаил Васильевич. Вот прямой приказ Керенского начать боевые действия против корниловской Ставки.

   — Не может быть такого.

   — Как не может быть? По нашим данным отряд полковника Короткова сейчас находится уже на станции Лотва в двадцати километрах от Могилёва.

   — Надо его остановить немедленно. Русский солдат не будет стрелять в такого же, как и он, фронтовика...