Последний танец Кривой белки (СИ)

- Хромая Белка назвал меня землеройкой, - прервал тишину Михаил.

- Слепец он.

- А Мал, кто? - спросил шепотом Михаил.

- Йипыг-ойка, назвал его Мал.

- Старик-филин? И Малу можно медведя убивать?

- Больного да шатуна, можно. А мясо его я ем, - сказал орел и пошел по траве.

Михаил догнал его и спрашивает:

- Можно мне с Малом идти к вам?

- Не знаю, - повернул к нему голову орел. - Это Йипыг-ойка знает. Спроси у него.

- А если не буду спрашивать и пойду.

- Кяу, - в глазах орла блеснули искорки, клюв открылся, и, увидев острие его кончиков, Михаил сделал шаг назад. - Ты - люд, - и орел лапой ударил по стоявшему сухому толстому стволу невысокой сосны.

И, увидев то, что от удара лапы орла ствол сосны разлетелся на мелкие кусочки, Михаил, испугавшись, вскрикнул. Схватившись за оставшийся торчать из земли кусок дерева, пощупал его. Оно было очень крепким.

Михаил долго смотрел на удаляющуюся птицу, которая так и не поднялась на крыло. Она остановилась на возвышенности и замерла.

- Я забыл спросить, как тебя зовут, - прошептал Михаил.

- Кяу, - услышал он голос орла.

- 4 -

Хант накинул на плечи Михаила куртку и сказал:

- Иди, Мисанька, там ветка. Принеси, - и подал Степнову топор. - Вон, там она, - и показал на кустарник или небольшое дерево, растущее метров в семидесяти или ста от них.

- Там мало, - сказал он.

- Не мал, - широко улыбнулся Яшка и поправил в плечах малицу, - а Мал здесь.

"Хм, - улыбнулся ханту Михаил, подумав про себя, что где-то он это выражение уже слышал. - Во сне, орел говорил. Бывает же. Значит, Яшка говорил, а мне слышалось это сквозь сон", - и, сжав в руке топор, пошел в сторону кустарника.

Шел быстро и, что удивительно, грунт здесь был твердым, сапоги не проваливались в мох, а когда сбивали его торчащие выступы, черный торф рассыпался и летел камушками вперед, катящимися по мху. Его росточки невысокие.

До кустарника идти осталось немного, метров двадцать. А вот в голенище сапога что-то твердое попало, он остановился, чтобы вытащить это. А рукой невольно уперся в торчащий из торфа ствол дерева. Его края острые, режут кожу, видно, он только сломался. Смотрит на него Михаил и удивляется, увидев лежащий рядом второй кусок - вершину от сухой сосны.

Осмотрелся по сторонам. Так могла сделать только пуля, попавшая в дерево и разбившая его на части. Топором так не сделать. А почему? Тем более, ему нужны дрова. С размаху ударил по торчавшему из болота дереву, а топор, взвизгнув, заскользил по нему, оставив после себя еле видную царапину. Присмотрелся внимательнее, а на том месте, еще есть три царапины, глубокие. Значит, не пулей разбили дерево, а чем-то другим. Медведя дело. Это его когти оставили царапины на дереве без коры. У волка, росомахи, да и рыси сила навряд ли такая найдется.

Попробовал вырвать с корнем пенек. Не получилось, не сдвинулся он в сторону ни на миллиметр. Ударил по нему пяткой, да, потеряв равновесие, чуть не упал на спину.

Плюнул, пошел дальше, к кустарнику.

"Вот тебе, и мал пенек. Тростинка, а такая крепкая. Погоди-ка, а не та ли эта сосна, которую орел, приснившийся мне, ударом лапы разломил?"

Михаил остановился и вернулся к сломанному дереву. Внимательно осмотрел полосы-царапины на нем. Постоял с минуту в размышлениях и снова пошел к кустарнику. А то вовсе и не кустарник, а кусок от огромного дерева. Кора от него в стороны торчит.

"Погоди-ка, - снова остановился Михаил, всматриваясь в него. Так, он же и орла видел. Бывает же. - Что же это получается, я, значит, к этому пню от дерева во сне ходил, как лунатик, а он мне привиделся орлом? Может, это Яшка, видя, что я - лунатик и во сне хожу, меня провожал, а теперь послал к этому дереву, чтобы я вспомнил, что мне ночью снилось? Неужели, все так?"

Обернулся Михаил, посмотрел в сторону ханта с Витькой, а их отсюда и не видно почему-то. Сдавил топорище и пошел к пню от дерева. А оно и вовсе не дерево, а труха одна, словно опил гнилой кто-то насыпал в кору. А она, как труба, от дерева осталась. Дерево сгнило, а кора, как голенище сапога.

"Посмеяться Яшка надо мною решил. Вот, чума! Да, и правильно. Сколько мы так ребят со своего класса также подставляли, чтобы посмеяться. В шутку же, а не со злости", - разулыбался Михаил и пошел назад.

Идет он, а того места откуда пришел, все никак найти не может. И вправо пошел, и влево пошел, и назад. И трубы-коры нет, куда-то исчезла. И холодно становится, очень холодно, и не только ногам, а всему телу. И трава, как змеи, ползет по его телу. Попытался отдернуть руку от нее, а она не отпускает, обвивает ее своими канатами.

Михаил открыл глаза и зажмурился от солнца. Над ним лицо ханта, и так из его рта неприятно пахнет перегаром, что сморщился и сразу же отвернулся.

- Мишенька, выспался-то? - слышит он голос Виктора.

- Д-да.

- Ну, и отлично, пора собираться, а то солнце проспали. А как здесь спокойно-то, мммм. Так что, Яшка, принимай нас с Мишенькой в свою семью. Он - парень сильный, умный, быстро всему научится. И. главное, не жадный он и не злой.