Последний танец Марии Стюарт

1 января, новый год Господа нашего 1587-й.

Начинается еще один год. Вчера Паулет сделал замечание о выплате содержания для моих слуг. Судя по его тону и намекам, они останутся со мной в обозримом будущем. О Боже, о нежная и милосердная Матерь Мария, не позволяйте мне и дальше мучаться здесь. Я не могу этого вынести, не могу, не могу!

8 января, год Господа нашего 1587-й.

Да, я могу это вынести. Я могу сделать все с помощью Христа, Который укрепляет меня. Но Господи, я хочу не просто терпеть. Я хочу предложить Тебе дар своей смерти. Я хочу умереть так, чтобы прославить Тебя, во искупление всех путей, которыми я не прославляла Тебя в своей жизни.

Открой Свое присутствие,
Позволь видению Твоей красоты убить меня,
Узри, болезнь любви неизлечима
Без Твоего присутствия и пред ликом Твоим.

Вот что пишет мой собрат по страданию, Иоанн Креста[27]. О, каково обладать таким даром красноречия! Но я не должна жаждать того, что Ты даешь другим.

Здесь все тихо, ничего не происходит. Елизавета совершенно забыла обо мне, оставила меня ждать… и ждать. Мои телесные немощи, которыми я пренебрегала – ибо зачем латать крышу, когда дом должен рухнуть? – вскоре снова потребуют внимания. Бургойну нужно получить определенные травы для лечения.

О, как мне ненавистны эти маленькие слабости! Я больше не должна нуждаться в физическом лечении!

Но прости мне эти мятежные слова, Господи».

XXXII

Елизавета ненавидела новогодние празднества с обычным обменом подарками. Не то чтобы она отказывалась от необычных и дорогих сувениров – золотых солонок в форме галеонов, фигурок зверей, покрытых драгоценностями, изумрудных воротников. Но она не хотела видеть, как на смену 1586 году приходит 1587-й. Парламент должен был собраться в начале года, и это означало, что у нее оставалось все меньше времени для решения тягостной проблемы Марии, королевы Шотландии. Эту проблему следовало решить до выступления в парламенте.

Январь никак не помог ей справиться с дилеммой. Все обстоятельства, подталкивавшие ее к казни Марии, проявились с новой силой: последовал очередной заговор с покушением на нее, на этот раз при участии французского посольства. Люди все больше волновались с каждым днем, по мере того как одни сенсационные слухи сменялись другими, и все они были связаны с испанским вторжением или с бегством Марии. Некоторые утверждали, что Лондон объят пожарами, а на севере снова вспыхнул вооруженный мятеж. Было даже несколько уличных бунтов в Лондоне, когда народ требовал свершить правосудие над «чудовищным драконом».

«Но сделанное однажды не вернешь обратно, – думала она, расхаживая по комнате. – Такого еще никогда не бывало: оформленное по закону убийство помазанного монарха. Оно распахнет дверь в неведомое. Народ требует от меня совершить это. Сегодня они казнят Марию; завтра они могут казнить любого монарха по собственной воле и желанию. Им даже не понадобится согласие другого правителя, чтобы сделать это».

Она содрогнулась, как будто мир, где правят неписаные законы толпы, внезапно предстал у нее перед глазами.

«Этого не произойдет завтра или даже послезавтра, – подумала она. – Но это случится, и я буду тому причиной».

Однако Роберт тоже прав: что происходит, когда голос людей, действовавших в соответствии с законами и процедурами, остается неуслышанным? Может ли ожесточение привести их туда же, причем еще быстрее?

Елизавета ощутила внезапный прилив сил. Вызвав государственного секретаря Уильяма Дэвисона, она попросила его принести смертный приговор.