Последний тигр

Ехали молча. Впереди лежали зеленые покатые поля и распаханные монастырские угодья, мимо никуда не торопясь, текла низкая, бурая вода, унося нечистоты. Скоро лето, солнце станет ярче, заплачут горы, вода станет яростнее и чище. Вот бы лечь на берегу и смотреть, как бурный поток уносится вниз. Орис чувствовал усталость последних дней в каждой мышце и еле держался в седле. Над лесом поднималось солнце, тропа взбиралась на холм и Велих поехал медленнее, Орис догнал его и теперь ехал рядом. Грамард чувствовал, что сознание Велиха заковано в латы не менее крепкие, чем его широкоплечая фигура, и дело было уже не в опасениях показаться глупым. Орис нахмурился и выпрямился в седле, расправляя ущемленную гордость. Нет, милсдарь, кем бы ты ни был, а так дело не пойдет. Но тут дорожка в очередной раз круто свернула и пошла вширь. Наученные прошлым опытом, на этот раз они поехали другой дорогой. Впереди показались черные столбы, граница лесничества и высокая каменная башня с деревянным домиком. Во дворе, за плетеной оградой, топталась хилая лошадка, стояла покосившийся сарай и повозка, мимо расхаживали гордые, красные петухи, а над всем этим чадила труба.

А дрова то у тебя, Веридий, сырые, крыша сарая прохудилась, а чинить ее, ты и не думаешь.

Навстречу им выбежал босоногий, белобрысый мальчик, глянул и бросился обратно в дом. Чужой заволновался, пару раз вскинулся, и встал, настороженно переступая подкованными копытами.

На козырек соломенной крыши уже протекало солнце.

Скрипнула дверь, вышел хозяин, прикрывая сморщенное лицо ладонью. Орис всмотрелся в фигуру и узнал Веридия, хоть и не видел его своими глазами. Узнал и скривился. Мерзкий человек, трусливый. Признал высоких гостей и сгорбился, сжался. Вытер потные ладони о штаны и спрятал руки за спину, будто вор. Во всей его фигуре сквозила угодливость.

— Добро-добро, господари, мое почтение. Ясного вам утра. Воды или же чего еще желаете?

Велих остался молчалив и впервые отступил назад, пропуская Ориса. То ли герн был от природы совсем не любопытен, но по сторонам он совсем не смотрел и хорошо скрывал свои чувства, лишь единожды на его лице промелькнуло что-то похожее на отвращение. У Ориса не осталось сомнений — не впервые молодой герн посетил это гостеприимное место и уже успел насмотреться, сложить свое мнение о лесничем Веридии, а сейчас пытался почему-то скрыть это от грамарда.

Орис спешился, подтянул седло и направился к колодцу во дворе, не торопясь, впрочем, приветствовать хозяина, пусть успеет испугаться, напридумывать себе лишнего. Веридий, как и ожидал Орис, занервничал, губу закусил, головой закрутил. То на Велиха посмотрит, то на него сощурится. Орис улыбнулся, склонился над колодцем и потянул на себя цепь. Загромыхало ведро.

— Что же у тебя, добрый человек, и коня не напоить, — недовольным голосом заговорил почтенный дарь Ёльдер, вытаскивая пустое ведро. — Колодец то — сух, как каратова нора.

— Мений! — заорал Веридий. — А ну принеси-ка воды благородным дарям!

В доме завозились. Мальчишка скользнул черным ходом, с ведром в руках и бросился за ограду.

— Ручей у нас там, только там вода и осталась, — извиняющимся тоном заговорил Веридий. — А колодцы до самого монастыря пересыхают, вот уже как третье лето, не держит земля воду. Говорю я — проклятая земля.

Веридий сплюнул себе под ноги, но тут же спохватился и поклонился с извинениями:

— Прошу простить, господари, не сдержался. А Создателю — хвала, да снизойдет на нас милость его, да будут услышаны наши молитвы. И будет земля праведна.

— Так, значит, — Орис сложил руки на груди, — ты тот самый юродивый, что зверя видел? Уж не сам ли Создатель послал тебе видение? Как смеешь ты такое утверждать? Высечь бы тебя за твою болтовню!

Веридий аж с крыльца сбежал. Орис удержался и не попятился, хотя глаза лесничего сверкали гневом безумца.

— Видел! Создателем клянусь, да не стоять мне на этом месте, если вру! Огромный, полосатый! Монастырку перемахнул, будто ручеек!

Орис вгляделся в искаженное лицо, дрожащие руки, вслушался в голос старика и не услышал лжи, лишь искренняя уверенность, как колокол, гремела в его голосе святая вера. Но было в этой вере что-то…

— И где же это было? Сможешь показать, где видел то?

— Да вот прям здесь и видел! Где вы стоите! А еще у Столбов, под самою скалой, где река разбивается. Там один рукав на поля ложится, второй в лес уходит, как змея, что под камнями прячется. За старым мостом. Я с мельницы возвращался. Вечерело. Думал, сначала, конь чей заплутал, а потом этот на берег то вышел и повернулся ко мне, глаза как факелы. Зелень в них нечистая. Сам лохматый, рыжий в черную полоску. Я испугался и в лес. Бежал до самого дома, чуть не помер от страха.

— Рыжий в черную полоску, а глаза зеленые? — переспросил Орис.

— Да, господарь, сам видел. Огромный, как теленок.

«Раз полоска, два полоска, уши, лапы, хвост из воска…»

Вернулся с ручья мальчишка. Поставил перед Чужим ведро с водой и сказал:

— Я лес знаю, хотите отведу вас?

Веридий напрягся. Орис прищурился.