Последний торпедоносец

Он орал и орал почти над самым ухом, надсадно и зловредно, как будто понимал, что мальчишка слышит его и стремился именно к этому — разбудить любой ценой. Игорь ворочался, зарывался в подушку и ругательски ругал того из соседей, кто — идиот, садист ненормальный! — вздумал за каким-то чёртом сделать такую запись и крутить её с утра пораньше, да ещё и без конца. И климат-контроль почему-то выключен — Игорь буквально обливался потом, постель промокла насквозь.

Наконец петух заорал особенно изощрённо, с каким-то вызывающим переливом, со стеклянным бульком в горле — и Игорь сел на кровати, покачиваясь, сильно ударившись ногами в оказавшийся буквально рядом пол.

Было и правда очень жарко. В щелястые стены падали лучи света — узкие и тонкие, широкие и длинные. Раскладушка поскрипывала брезентом. Пахло йодом, сеном и сухой землёй. Игорь посмотрел на свои ноги. Они стояли на твёрдом и относительно прохладном земляном полу. Из-под колченогого старого стула, устроившегося возле большого круглого стола, высовывался боком зелёно-оранжевый рюкзак — именно туда Игорь вчера и запихнул его перед тем, как упасть на раскладушку. Одежды не было — не иначе как бабуля забрала стирать. Не лишнее: за вчерашний день, добираясь на автобусе от Новороссийска сюда, в станицу Виноградную, Игорь пропылился и вымок от пота.

Петух опять заорал. В щели стены Игорь видел теперь, как целая тьма кур (а интересно, можно ли про белых кур сказать «тьма»?)с упоением что-то клюёт точно возле его обиталища, а петух руководит этим делом с плетня. Ещё был виден бок колодца, а дальше — на соседнем дворе — какая-то девчонка вешала бельё. Девчонке было лет 13–14 и, когда он тянулась к верёвке, то короткое платье поднималось очень высоко. Игорь полюбовался этим зрелищем. Ничего. Потом посмотрел на часы и ужаснулся. Если в семь утра такое пекло, то что будет потом?!

И всё-таки он не жалел, что приехал сюда. Да и с самого начала не жалел. В основном, конечно, потому что родители с ним поехать не смогли, а это означало свободу. Бабушка Надя, наезжавшая в Москву пару раз в году, во внуке души не чаяла и давно зазывала к себе. Но до этого лета Игорь к призывам ехать на северное побережье Чёрного моря оставался равнодушным — ему представлялись некие дикие места, где нет ничего для нормального отдыха.