Последний триумф Золотой Орды

Поэтому, не подозревая о том факте, что селение — это анахронизм, старые воины освященный веками традиции Золотой Орды ворвались в стоянку, убили мужчин и детей, с большим трудом изнасиловали женщин до смерти, забили животных, сожгли юрты и продолжили путь на восток, в непоколебимой уверенности, что выполнили еще одну частичку своего непроходящего предназначения.

Длинная бетонная взлетно-посадочная полоса нарушала монотонность Синьцзянских пустошей еще более абсолютной монотонностью геометрического совершенства. Отходящая от полосы под прямым углом железнодорожная ветка терялась на горизонте. С точки зрения пилота самолета С-5А, приближавшегося к этой трехмерной связке, взлетно-посадочная полоса и железнодорожная ветка образовывали букву Т с конечной перекладиной и бесконечной стойкой. Пилот попросту пренебрег этим наблюдением. Возможно, что бы не вполне понимал думу Председателя Мао; более эрудированный человек мог бы оценить символику по достоинству.

— Это явное доказательство циничного вероломства китайского гангстерского элемента, скрывающегося за фасадом маоистской клики, товарищ Корнелиус, — добродушно заметил комиссар Крапоткин, наливая в стакан чай из серебряного самовара и передавая его через стол Джерри. Маленький крыжистый Крапоткин носил свой модный двубортный костюм, как униформу. Возможно, это и есть униформа, подумал Джерри, достал из своей перламутровой коробочки для пилюль кусочек сахара и вставив его между зубами. Русские теперь из кожи вон лезли, чтобы держаться на уровне, а это не так легко.

Пока Джерри посасывал чай сквозь кусочек сахара между зубами, Крапоткин закурил «Акапулько Голд» и продолжал разговор не по существу:

— В Пекине изрыгают антисоветскую брань, и в то же время заключают сделки с худшим гангстерским элементом упадочного капиталистического общества через черный ход в Синьцзяне, который, кстати, по праву является советской территорией.

— Я бы не назвал мафию худшим гангстерским элементом упадочного капиталистического общества, — мягко заметил Джерри.

Крапоткин издал металлический звук, который Джерри в порядке рабочей гипотезы определил как смех.

— А, очень хорошо Корнелиус. Действительно, можно доказать, что распространение героина, вносящее вклад в дальнейшее разложение уже упадочного Запада, является делом, способствующим в конечном счете прогрессу рабочего класса.

— Но это не относится к обеспечению реакционного авантюристического режима в Пекине твердой американской валютой, — возразил Джерри.

— Совершенно верно, товарищ! Вот почему наше руководство решило сотрудничать с американским Бюро по борьбе с наркотиками. Как только маоистская клика будет разоблачена в деле продажи героина мафии, у нас не возникнет трудностей с их полной дискредитацией среди прогрессивных элементов во всем мире.

— И, разумеется, мафия тоже будет дискредитирована.

— ?

— Мафия в принципе считается такой же патриотической организацией, как Ку-Клукс-Клан или Орден Американского Лося.

Крапоткин погасил окурок.

— Довольно шуток, товарищ, — сказал он. Вы готовы к заброске?

Джерри коснулся скрипичного футляра.

— Мое прикрытие? — спросил он.

— Вы будете нанятым мафией стрелком с контрактом на прямого наследника Мао Цзэдуна, — сказал Крапоткин. — Наши агенты в Палермо как раз раскрыли такой заговор.

— Настоящим стрелком?

Крапоткин улыбнулся.

— Его убрали, уверяю вас.

С определенной точки зрения, подумал Джерри, Крапоткин прав.

Ровно через девяносто секунд после того, как С-5А остановился, направив хвост к соединительной точке железнодорожно-авиационной буквы Т, как будто собравшись пукнуть вдоль полотна, большие створки в носовой части распахнулись, как лепестки алюминиевого цветка, опустился пандус, и на свет появился черный «кадиллак», таща за собой дом-трейлер грандиозных пропорций и готического дизайна в стиле «Майами-Бич». С-5А, как беременная свиноматка, продолжал извергать «кадиллаки» каждый из которых влачил трейлер все больших размеров и все более в стиле рококо, чем предыдущий.

Чуть меньше трех сотен стариков скакали не спотыкающихся пони через пустоши Синьцзяна. У дюжины или более того монгольских воинов в старых мозгах, возбужденных последней резней, лопнули кровеносные сосуды. Кровь текла медленно. Там, где степи когда-то наполнялись эхом от грохота копыт Золотой Орды, и целый мир дрожал в страхе перед натиском варваров, от горизонта до горизонта заполнявших поле зрения, там теперь не было никого, кроме горстки испускающих дух дряхлых дикарей.