Последний тур. История первая. Дело чёрного старика

– Миша! – Куприянов бесцеремонно прервал речь полковника, – Ты чего тянешь кота за хвост? Что-то случилось? Говори конкретнее, без предисловий.

– Я хочу, чтобы ты остался, – выпалил одним махом Габашидзе и вздохнул с облегчением.

Пауза казалась бесконечной. Василий никак не ожидал такого предложения. Не многим более двух месяцев назад, Михаил совершенно спокойно подписал рапорт Куприянова, и не было даже намёков на то, что надо бы ещё послужить. И вдруг такие перемены. Василий задумался. Он был совершенно уверен, что скоро придут документы и подполковник Куприянов сдаст служебное удостоверение и получит пенсион. А тут на тебе, новости.

– Откуда ветер дует? – спросил после размышлений Василий.

– Пока ты там ездил по столицам, случилось два события. Одно, как ты понимаешь, хорошее, а другое, легко догадаться – плохое. Вопреки здравому смыслу начну с хорошего. Лялин от нас уехал. Пошёл на повышение. Не знал, что буду рад его успехам.

– Видимо дышать стало легче, – высказал своё предположение Куприянов.

– Возможно. Спорить не буду. А плохое это то, что Фёдорова Сашу, начальника убойного, комиссуют. Заболел он серьёзно. Служить больше не сможет. Пойми меня, Василий Иванович, не могу я оставить такой важный отдел без опытного руководителя. Я над этим несколько дней думал. Кроме тебя назначить никого не могу. Одна молодежь. И у половины из них одно желание – денег заработать. К тому же главный твой раздражитель Лялин больше не помеха. Выручай, друг Василий.

Куприянов достал из внутреннего кармана пачку «Camel», заглянул в неё, осталась последняя сигарета. Василий достал, понюхал, покрутил её в руках и, положив на стол, спросил:

– У меня есть время подумать?

– Не-а! – помотав головой, ответил Михаил.

– Почему?

– Потому что если ты начнёшь думать, то завтра откажешься.

– Логично, – согласился Куприянов.

– Решай здесь. Решай, Василий.

Василий смял пустую пачку из-под сигарет и бросил её в урну, стоящую в углу кабинета. Пачка стукнулась о стену и отскочила прямо в урну.

– Надо же, – сказал Василий. – Попал. Значит это судьба.

– Ты о чём, – спросил полковник.

– Я о том, что придётся согласиться. Задумал: если в урну попаду – соглашусь. Попал.

Габашидзе встал, снял китель, повесил его на спинку кресла и расстегнул ворот рубашки.

– Вот же чёрт! – прошептал он, – Был уверен, что ты меня пошлёшь. Спасибо тебе, Василий Иванович. Не бросил меня.

Куприянов подошёл к Михаилу и, протянув ему руку, ответил:

– Если бы не съездил в Москву, наверное, не остался бы. Всё до этого казалось рутиной бессмысленной, неживой. А сейчас опять жизнь заиграла. К тому же в урну попал. Сам Бог велит мне остаться.

Друзья обнялись и Куприянов направился к выходу. Уже открыв дверь кабинета, он обернулся и спросил:

– А Лялин на какое повышение ушёл, куда?

– Господи! – воскликнул Габашидзе и вознёс руки к небу. – Зачем тебе это? Дался тебе этот дармоед?

– И всё-таки?

– В Ленинград…, то есть в Санкт-Петербург он уехал.

– На какую должность?

– Вот дотошный ты, Куприянов!

– Колись, Миша! Должность?

– В отдел собственной безопасности. Замначальника. Доволен?

Василий закрыл снова дверь и, засунув руки в карманы, смотрел на полковника.

– Да! – ответил на немой вопрос Габашидзе. – Да! Я написал ему хорошую характеристику. А ты, можно подумать, сделал бы по-другому.

Куприянов продолжал молча смотреть на начальника.

– Я выбрал из двух зол наименьшее. Или полковник Габашидзе должен был сделать всё, чтобы Лялин остался здесь? Что молчишь, Василий Иванович?! Ответь!

– Нет, Миша, я не осуждаю. Я сделал бы так же.

– Тогда чего ты на меня так смотришь?

– Я в этот момент подумал, сколько судеб этот Лялин поломает своим усердием.

– Благо, что он далеко от нас.

– Не скажи, не скажи. Мир тесен, Миша.

– Будем надеяться на лучшее.

– Да. Будем. Пошёл я, Михаил Ревазович. До завтра.

Куприянов не поехал на транспорте, он пошёл пешком. Василий шёл по улицам, уже давно ставшего для него родным, города. Лето было в самом разгаре. Раскаленный асфальт плавил воздух извилистыми струйками. Дома с трудом дышали распахнутыми окнами, с нетерпением ожидая ночи, когда можно будет хоть несколько часов вздохнуть облегчённо. Василий подошёл к перекрёстку и, вместо того чтобы пойти прямо к своему дому, повернул налево. Так и брёл, весь поглощённый своими мыслями. Вдруг, подняв голову, Василий увидел, что стоит он около служебного входа в театр. Около того самого, у которого с замиранием сердца, когда-то ждал Любу. Он запустил руку в задний карман и достал визитку. Это номер Пожарской. Куприянову так захотелось позвонить ей, но он остановил себя. «Нет! – приказал себе Василий. – Не сегодня. Да и вообще, нужно ли это? Дам-ка я себе время. Оно всё расставит на свои места».

Василий убрал визитку, развернулся и пошёл к своему дому.