Последний удар

— Я сильно гнал ее, она поскользнулась, и я перелетел через голову. Больше я ничего не помню, пока доктор Сэм не привел меня в чувство.

— На тропе ничего такого не случилось, чтобы она резко встала, испугалась?

— Нет. — Джон был озадачен. — Не помню такого. А что?

— Мистер Куин, — опекун Джона был явно встревожен. — Уж не предполагаете ли вы?..

— Я предполагаю, мистер Крейг, — сухо ответил Эллери, — что сейчас не время принимать происшествие с Джоном таким, каким оно кажется. Вот почему мы с Девоу осмотрели кобылу. На тот случай, если кто-то поработал с подковой. Рад сообщить, что это не так. Это и было маловероятно, поскольку никто не знал, что Джону придет в голову покататься на лошади сегодня утром и что он возьмет именно кобылу, а не мерина, на котором обычно ездит. Все же, принимая во внимание все происходящее, я ничего не могу исключить по причине маловероятности.

На общество опять набежала тень.

По настоянию доктора Дарка Джон провел весь оставшийся день лежа. Отказавшись лечь в постель, он до самого вечера занимал диван в гостиной и оказался как бы в центре всего, чем занимались гости.

Сегодня наконец вышел на поверхность предмет, занимавший их более всего. Они бесконечно обсуждали, что кроется за подарками Джону. Эллери слушал молча, настороженно улавливая не столько содержание речей, сколько нюансы интонации. Но ничего существенного он распознать не сумел.

Весь день у него в голове вертелся вопрос: а что сегодня подарят?

Ответ на побочный вопрос — кто найдет подарок? — был для него предрешен. Если сохранится та же схема — а при всей ее бессмысленности последовательность в ней была, — подарок найдет Расти.

Тот, кто в любой данный день более всего вступал с Джоном в контакт, вечером того же дня находил подарок. Дела обстояли так, по крайней мере, с воскресенья, с пятого вечера. В этот день его самого, Эллери, Джон застиг врасплох в собственной спальне, и в тот же вечер он, Эллери, обнаружил подарок. В понедельник Джон имел разговор с Фрименом и шантажировал его; в понедельник вечером шестой подарок обнаружил Фримен. Во вторник Вэл Уоррен излила на Джона свою страсть в конюшне; во вторник вечером именно она нашла седьмой подарок. Среда была исключением: восьмой подарок обнаружил в рояле Мариус, хотя в этот день между ним и Джоном не произошло ничего особенного. Но вчера, после откровенного вымогательства в комнате Роланда Пейна, девятый подарок обнаружил именно Пейн.

Эллери пожал плечами. Он не собирался придавать слишком много значения этим умозаключениям. Очевидно, здесь было не просто совпадение, но, с другой стороны, не мог же даритель предвидеть отдельные эпизоды каждого дня. Кто бы это ни был, он попросту использовал события по мере того, как они происходили. Когда собралось столько людей — и все ходят туда-сюда, входят и выходят в любые двери в любое время суток, — не так уж трудно все разузнать и быть в курсе происходящего. Эта фаза деятельности дарителя была заведомо лишь эпизодом, мерзкой частностью в той губительной игре, которую он вел. И Эллери все больше убеждался в том, что игра велась именно с ним, а не с Джоном или с кем-либо еще.

Эллери чувствовал, что куда более важным был вопрос: кто же мертвец и как он вписывается в остальные части этой головоломки? Как объяснить тот умопомрачительный факт, что у Джона не могло не быть двойника, притаившегося где-то в доме, — тогда как согласно сведениям сержанта Вели брат-близнец несомненно умер в двухнедельном возрасте? И наконец — как всегда: в чем же смысл этих ежевечерних подарков?

Как и предвидел Эллери, десятый подарок нашла Расти. После обеда она побежала к себе в комнату за лишним одеялом, чтобы укутать Джона, а обратно прибежала бледнее самого одеяла, сжимая в руках еще одну из внушающих страх коробочек.

— Прямо на кровати! П-пожалуйста, кто-нибудь, возьмите.

По форме коробочка отличалась от всех предшествующих — она была квадратная и плоская, наподобие тех, в которых продают носовые платки в галантерейных магазинах.

Она и в другом отношении была уникальна: когда Эллери снял крышку, внутри он ничего, кроме белой карточки, не обнаружил.

— Нет подарка, — сказала Эллен, напряженно всматриваясь.

— М-да, перемены, — с заметным облегчением заметил Джон. — Может быть, даже тот кретин, который всю эту чепуху устроил, начинает понимать, что шуточка приелась.

— Я, Джон, в этом не уверен. — Эллери прочел вслух напечатанный на машинке текст:

В десятый Святок вечерок
Шлю тебе, мой голубок,
Г о л о в у — твою судьбу:
Скоро быть тебе в гробу, —
А на ней один з у б и щ е.
Шевели мозгами, сыщик.

Джону удалось ухмыльнуться.

— Трогательные чувства. Не надо трагизма, Расти. Я уже перестал расстраиваться из-за этого всего. К тому же терпеть не могу бездарные вирши.

Но эти его слова никого не ввели в заблуждение.

— Подарка-то нет, — визгливо сказала Оливетт Браун. — Должна сказать, это странно. Что бы это значило?