Последний вор в законе

– Знаете, вынудила меня даже план ограбления составить. Я сделал это. Но потом Вероника сказала, что у меня ничего не получится, что у меня шарма не хватает. Притом и домработница, и хозяйка квартиры меня отлично знают. Она сказала, что попросит Лёню Слепака помочь.

– Это кто ещё такой? – с деланным равнодушием спросил Алексей.

– Он москвич, из приблатнённых, но, думаю, у него для ограбления тоже ума не хватило бы. Скорее всего, Лёня из Одессы кого-то пригласил.

– Откуда ты знаешь?

– Так он прямо отсюда, из мастерской, в Одессу кому-то звонил, – пожал плечами фотограф. – Там воров хватает, и кто-то действительно клюнул на нешухерную наводку.

– Какую наводку? – поперхнулся Сухарев.

– Ну, то есть, без шухера и кипеша.

– Да ты и сам в приблатнённые метишь, – ехидно улыбнулся Алексей. – А художник – погоняло как раз для тебя. Так что суши сухари.

– Меня посадят? – вскинул глаза на Сухарева фотограф. – Но я ведь не принимал участия в ограблении!

– Да? А кто Веронику ассистенткой устроил? А кто план ограбления составлял?

То есть, готовил для себя дорогу на запад, рассчитывал на долю за безоговорочное и добровольное участие.

– А если как-нибудь по-другому? – поднял глаза Добкявичус. – Я ведь тоже добровольно вам всё рассказываю.

– Что ж, можно и по-другому, – согласился Алексей. – Только давай мне Веронику Пордеа и её друга…

– Лёня Слепак.

– …да, Лёню Слепака прямо сейчас. Вот тогда можно будет рассчитывать на реальные два года условно. Впрочем, это только суду решать. От меня же будет доклад о явке с повинной – это реальная помощь.

– Я хочу «по-другому», – обрадовался фотограф. – Дело в том, что оба они обещали приехать прямо сюда. Я ведь им здесь целый фотоальбом показывал: где и что в квартире находится. Лёня даже сам интересовался – где и что находится. Если он участвовал в ограблении, то неудивительно, потому что подробно всё изучал, хоть и по фотографиям. А сейчас они опять ко мне собирались приехать, только немного позже.

– Что-о-о? – взревел сыскарь. – И ты до сих пор молчал!! Где у тебя телефон? Где телефон, спрашиваю? Надо наряд вызывать.

Добкявичус проводил Сухарева к телефону, а тот по дороге обдумывал и анализировал полученную информацию. Видимо, грабители – не москвичи. Таких хватает, выезжают на скок в Москву или Ленинград. Если это одесситы – таких быстро обнаружим. Потому что в горячих точках, где собирается цвет воровского мира, у МУРовцев есть свои «наседки». А в Одессе даже кое-кто из законников информацией делится. В общем, поработать есть над чем. Но цепочка потянулась реальная и крепкая. Важно, чтобы не порвать эту цепочку. С другой стороны у оперативников есть пока покров невидимости. Если Слепак участвовал в ограблении, то пока что он уверен в своей безопасности, иначе слинял бы куда-нибудь на периферию или просто на дно упал бы.

Оперативники прибыли раньше предполагаемых участников ограбления, но те тоже не заставили себя ждать и оба явились к Добкявичусу, ничего не подозревая. Задержание прошло, в основном, довольно буднично. Лишь Лёня Слепак не сдержался и прошипел, обращаясь к фотографу:

– Я тебе, латышский стрелок, глаз на жопу натяну!

Такое заявление много о чём говорило. Однако Слепак никак не вписывался в словесное описание грабителей. Что же делать?

Но удача никогда не отворачивается от тех, кто много, усиленно и плодотворно работает. Неважно, в какой ситуации, под каким ракурсом и над каким предметом проводилась работа, но если в работе присутствовала творческая искра, то можно на девяносто девять процентов быть уверенным в успехе.

Слепак несколько дней упрямился, на допросах вёл себя вызывающе, но это ничего не изменило. Впрочем, изменило, только не в его пользу. Когда на очередном допросе он снова стал обвинять Добкявичуса в продажности и стремлением свалить всё на другого, Сухарев в специально замедленном варианте стал раскладывать перед Лёней фотографии, сделанные Добкявичусом на квартире Алексея Толстого.

– Ну и что, – посмотрел исподлобья на сыскаря Слепак. – Я уже говорил вам, что не раз видел эти фотографии у Добкявичуса в лаборатории. Он сам всё фотографировал, всё обмозговал, даже меня сблатовать пытался, но он просто рамсы попутал.

– Рамсы попутал, говоришь? – усмехнулся Сухарев. – Значит, ты картёжник?

– Ну, допустим, – нахмурился Лёня. – Но причём тут дело, которое вы мне шьёте в нагляк?

– А вот причём, – продолжал усмехаться Сухарев. – Тебе этот стос с обрезанным краем знаком?

Сыскарь аккуратно выложил перед Лёней колоду карт с особо обрезанным краем. Так делали только настоящие «игровые». По обрезанному особым образом краю, игровой мог определить наощупь – что за карта у него в руках. Исход игры зависел только от того, какой партнёр перед ним сидит. Если лох, то быть тому обутым, разутым и обыгранным в пух и прах. Если попадался такой же игровой, то оба расходились после первой игры – игрок игрока чует издалека.