Последний выдох

Казалось, будто в горле у однорукого находится хирургически имплантированный громкоговоритель: из его легких вырывался сумбурный хор из голосов обозленных мужчин, плачущих детей и смеющихся женщин.

Вероятно, он пытался сплюнуть. Его нижняя челюсть неистово двигалась, а язык страшно дергался, пока наконец не выделился один из голосов, женский – визгливый и трескучий, и, словно ускоряемый магическим эффектом Доплера, стал ближе, громче и чище.

И когда однорукий плюнул – стал неистово тужиться и конвульсивно извиваться как хлыст…

…и из его рта выстрелила красная сверкающая змея. Она загорелась, не успев шлепнуться на пол, мгновенно наполнив воздух столь невыносимой вонью аммиака и серы, что невольно стушевавшийся от внезапного явления гостя Салливан теперь непроизвольно попытался увильнуть от испарений. И леденящий, хохочущий ветерок шмыгнул мимо него, тут же пробил жалюзи и с дребезгом выбил стекло.

Все засуетились: Кути соскочил со стола и на полу столкнулся с Элизелд, которая бросилась в сторону разбитого окна и пистолета, красная змееподобная штука скакала и билась перед одноруким, который выгнулся вперед из-за ползущего изо рта ручья слюны, а Салливан отскочил от кухонного стола, перепрыгнул через дергающуюся «змею» и ударил по руке с обрезом.

Выстрелили оба ствола – с таким грохотом, словно через потолок на них обрушился грузовик. Прыгая, Салливан думал лишь о том, чтобы выбить обрез, но ударом сжатого воздуха его бросило чуть дальше: он ударил однорукого коленом по голове, потом плечом и подбородком стукнулся о косяк двери спальни, отскочил от него и приземлился на одно колено.

Комната наполнилась облаком едкого дыма, и краем слезящихся глаз он нашел Элизелд и Кути. В звенящей тишине оглушенных барабанных перепонок они подскочили на ноги и кинулись открывать входную дверь. Не имея возможности дышать, Салливан прополз вокруг красной змеи, которая уже расслаивалась и разваливалась, и, больно опираясь на ладони и колени, заспешил навстречу дневному свету и пригодному для дыхания воздуху.

Он поднатужился и изо всех сил вытолкнул себя через дверь на улицу – на свежий воздух, перекатился через порог и упал спиной на холодный асфальт. От леденящего ветра потные волосы стали вязкими, а рубашка прилипла к телу.

На дорожке стоял Ники Брэдшоу в широченной гавайской рубашке и смотрел на него сверху вниз ничего не выражающим, старым обветренным лицом. Позади Брэдшоу натужно улыбались два типа в тренировочных костюмах, каждый держал в руке полуавтоматический пистолет.

«Какие-то 9-мм пистолеты, – отрешенно подумал Салливан, – «беретты», «зиги» или «браунинги». После фильма «Смертельное оружие» с Мэлом Гибсоном все словно сошли с ума по 9-мм». Он покосился мимо пряжки на своем ремне и увидел, как за медленно наклоняющейся, чтобы положить на асфальт его пистолет, Элизелд наблюдает еще один улыбающийся и вооруженный по писку моды молодчик.

Ноздри Салливана расширились от нового запаха – жженой карамельной вони сигарет с ароматом гвоздики. И когда зазвучал женский голос, отчетливо слышимый в его оглушенных ушах, Салливану не понадобилось ее видеть, он и так знал, кто она. Все-таки одиннадцать лет она была его начальницей.

– Я рада, что они вышли сами, не дожидаясь приглашения, – сказала Лоретта Деларава. – Я бы ни за что не догадалась, кого именно следует пригласить! Наденьте на всех наручники, – добавила она, – и поскорее забросьте в грузовик. Ники и Пита я узнала, а это, должно быть, наконец-то нашелся знаменитый Кут Хуми Парганас, – мне нужны все до единого. Возьмите и тех, кто остался в квартире. Найдите фургон Пита, поищите в нем и в квартире мою «маску». Вы знаете, что именно следует искать.

Салливан наконец повернул голову в ее сторону и посмотрел. Под налитыми кровью глазами осели мешки бледной плоти, а ее жирные щеки свисали вокруг сигареты, мерцающей на морщинистом подбородке.

– Здравствуй, мачеха, – с трудом произнес он, едва слыша собственный голос. Он не хотел ни говорить с ней, ни смотреть на нее, но важно было сообщить призраку отца, кто перед ним стоит. Он не знал, хорошо ли видит призрак, но в любом случае Лоретта Деларава ничем не напоминала Келли Кит из 1959-го.

Деларава нахмурилась, глядя в сторону, сильно затянулась сигаретой и ничего не ответила.

С балкона второго этажа на них вниз тревожно смотрел белобородый мужчина в джинсах и футболке.

– Сол! – закричал он. – Что происходит? Был выстрел? Что за жуткая вонь?

– Ты здесь управляющим, Ники? – спокойно спросила Деларава. – Я бы не хотела, чтобы твои люди пострадали.

Брэдшоу покосился на встревоженного жильца.

– Контроль соблюдения санитарно-гигиенических норм, – раздраженно сообщил он. – Не выходите из помещения. У этих новых жильцов случилось несварение желудка.

– Боже, ну ничего себе! – Жилец ушел с балкона, и Салливан услышал, как хлопнула дверь.

Больше по вибрациям асфальта, чем на слух, Салливан понял, что со стороны улицы к ним подходит кто-то еще.