Последний выдох

Из кухни донесся слабый шорох, и он повернулся: Кути сидел скрестив ноги на кухонном столе и поглядывал на Салливана поверх книжки про Алису, страницу которой он только что перевернул. Кути приложил палец к губам.

Салливан покрутил головой, отчего шея хрустнула, и Элизелд открыла глаза, сонно улыбаясь.

– Теперь мы все проснулись, Кути, – тихо произнес Салливан свою первую за день фразу. Он перекатился, через силу встал на ноги и потянулся. – Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно, мистер Салливан, то есть Пит. Можно мне позавтракать холодной пиццей с «кокой»?

«Видимо, Эдисон отсыпается с похмелья», – подумал Салливан.

– Конечно. А я, пожалуй, не буду. Полагаю, через час-другой, после… похода на берег, мы отсюда уедем. Точно не хочешь дождаться горячей еды?

– Я хочу холодной пиццы. Дома у нас редко бывала пицца.

– Ну тогда отрывай кусок. – Салливан зевнул и пошел на кухню, где включил горячую воду. Он не мог вспомнить, появлялась ли вообще горячая вода прошлым вечером. Ну, хотя бы в туалетном бачке всегда была горячая вода.

– Ох! – произнес Кути. – Поможете мне спуститься? Когда тянусь, у меня болит порез. Я уже почти залез сюда, когда понял, что не стоило.

– Конечно, – ответил Салливан.

– Кути, – вступила Элизелд, которая уже встала и спешила к столу, – разве я не предупреждала тебя, чтобы ты не напрягал рану?

– Нет, мисс, – ответил мальчик.

– Ах, ну, как только мы тебя оттуда снимем…

Вдруг из перехода в спальню послышался четвертый голос:

– Пусть остается там, где находится.

Салливан обернулся и замер. В руках у возникшего в дверях мужчины был обрез двустволки 12-го калибра. Подняв взгляд от дула оружия, Салливан заметил, что у мужчины всего одна рука и потом что на нем мешковатые камуфляжные штаны и запятнанная ветровка. А еще – его круглое и бледное лицо покрывала испарина. Взгляд мужчины, как беспокойная домашняя муха, метался от Салливана к Элизелд и Кути и обратно.

– Прошлым вечером поступил звоночек от Гарри Гудини с Лонг-Бич, – голос незнакомца был высоким и спокойным, – а я большой поклонник Гудини. Но здесь я ловил одни лишь отражения сигнала и никак не мог отловить его устойчивый родной сигнал. Потом я вспомнил про этот тупичок на берегу – вроде леса, в котором Алиса потеряла свое имя. А вчера вечером вы закатили вечеринку. В армянский ресторан пришел человек, потому что его друзья советовали ему заказать селедку. Селедку подали живой, она открыла глаз и посмотрела на него. Он ушел, но друзья велели ему следующим вечером снова пойти туда, и он так и сделал и снова заказал селедку. Но селедка на тарелке снова открыла свой глаз, и мужчина убежал. На третий вечер он пошел в еврейский ресторан и заказал там селедку, и когда официант принесу ему блюдо с селедкой, та открыла глаз, посмотрела на него и спросила: «В армянский ресторан больше не ходишь?»

Салливан почувствовал, как по ребрам под рубашкой стекает пот, и, не отрывая глаз, продолжал пялиться на дульные срезы ружья, каждый ствол которого был настолько велик, что в него свободно заползла бы крыса. Элизелд закрыла собой Кути, и теперь все стояли не шелохнувшись.

– Что тебе нужно? – ровным голосом поинтересовался Салливан.

– Я хочу поговорить с Томасом Эдисоном.

– Это он меня порезал, – шепнул Кути и поежился, а вслух сказал: – Я тебя слушаю. О чем же ты хочешь поговорить?

– Разблокируй меня, – выговорил гость. – В моем уме застрял гнилой призрак, и я не могу… есть. Когда ты подобное сотворил со мной в 29-м году, я избавился от затора, пустив себе скоростной призрак по вене на руке. Тогда это помогло, но мне оторвало руку. Я не могу позволить себе повторить действие, даже будь я уверен в том, что призрак оторвет мне еще одну конечность, а не разнесет сердце. Ты это со мной сделал, так что ты наверняка знаешь, как отменить действие.

Его сиплое дыхание походило на прерывистый лай, периодически перемежающийся свистом, который напоминал отдельные выкрики разъяренной толпы.

– Чтобы ты потом меня снова ножом пырнул? – голосом Кути спросил Эдисон. – Или разнес мне кишки этим дробовиком, чтобы поймать сразу и мальчонку и меня, когда мы в последний раз выдохнем. Это мексиканское противостояние. – Кути посмотрел на Элизелд. – Без обид, Анжелика.

В гневном отчаянии Элизелд закатила глаза:

– Ради всего святого, Эдисон!

– Этого не будет, – ответил однорукий человек. Из его легких раздавались далекие голоса. – Я оставлю тебя в покое и перейду на питание простыми призраками. Что мне сделать? Как убедить тебя, чтобы ты поверил?

Салливан заметил, как Элизелд бросила взгляд в другой конец комнаты, и посмотрел туда же. У стены, где она спала, лежал его пистолет.

Он догадался: она думала, что если кинется в том направлении, однорукий отведет обрез от Кути и от него самого.

Однако она бы ни за что не успела схватить пистолет и выстрелить из него раньше, чем сработает обрез, с которым даже целиться необязательно: дробь по-любому разнесла бы ее в клочья. Медленно, чтобы не напугать человека с обрезом, он выпрямил пальцы и крепко взял Элизелд за предплечье.