Последний выпуск

– Я не хотел умирать, – поспешно заявил Орион, как будто это всерьез меняло дело. – Но смерть меня и не пугала. Я собирался просто убивать злыдней, пока они меня не одолеют… так почему бы и не в школе? Я бы помог многим ребятам, не только из нашего анклава. Я, честно говоря, об этом почти не думал, – отрывисто добавил он. – Пока не познакомился с тобой. Наверно, я думал, что все живут в анклавах вроде нашего. Даже когда я встретил Луизу, я подумал, что это ей здорово не повезло, а не что нам повезло гораздо больше. Но в любом случае кое-что я сообразил. Зачем мне бросать вас на верную смерть, только ради того чтобы вернуться домой и торчать у ворот нью-йоркского анклава, пока кто-нибудь меня там не прикончит? Ничего другого я не желал. Я не такой, как нормальные люди…

Я крепко схватила Ориона за локоть и завопила:

– Перестань!

Я знала, что это не поможет – помочь Ориону было вообще не в моих силах, – поэтому я решила пойти другим путем.

С самого рождения окружающие хотели, чтобы я больше походила на маму; все твердили мне это – кроме самой мамы. Но эта опасная мысль не укоренилась в моей душе, потому что лично я всегда хотела, чтобы мама больше походила на меня. Чтобы она была не такой щедрой, не такой терпеливой, не такой доброй… нет, я не хотела, чтобы она перестала быть доброй с другими. Но я была бы страшно рада, если бы мама перестала являть такой разительный контраст со мной. Однако прямо сейчас мне страстно хотелось понимать все так же ясно, как она, знать, что́ она сказала бы, озарить светом темные ростки отчаяния в душе Ориона, чтобы он сам увидел их, обрубил и расчистил место для будущего сада. Я могла лишь посоветовать ему спалить Нью-Йорк дотла, и, что бы я там ни думала, его проблемы это не решило бы.

– Не бывает нормальных людей, – сказала я, хватаясь за соломинку. – Есть просто люди… одни несчастны, другие счастливы. У тебя столько же прав на счастье, сколько у всех остальных, ни больше ни меньше.

– Эль, перестань, – произнес Орион усталым тоном человека, которого часто обманывают. – Ты сама знаешь, что это неправда. Нормальные люди бывают. И это не мы. Я уж точно.

– Мы нормальные! – воскликнула я. – И ты любишь не только крошить злыдней. Ты огорчаешься, когда пропускаешь обед, возражаешь, когда я говорю тебе гадости. И события последнего часа тебя уж точно заинтересовали…

Орион коротко усмехнулся.

– Я именно это и пытаюсь тебе объяснить!

– До сих пор ты пытался мне объяснить только одно: что ты бездушная боевая машина, которая врубается в ряды злыдней и не испытывает никаких человеческих чувств. Поэтому я не намерена тебя слушать.

– Я пытаюсь объяснить тебе, каким я был! Раньше я ничего другого не хотел. Я просто не знал, как это – хотеть другого. Но…

– Лейк, не смей, – перебила я, когда весь ужас происходящего до меня дошел, но было уже поздно.

Орион поднес мою руку к губам и нежно ее поцеловал, не глядя на меня.

– Прости, – произнес он. – Я знаю, что это нечестно, Эль. Но мне нужно знать ответ. Раньше я думал, что просто вернусь домой и буду дальше убивать злыдней. Я ничего другого и не хотел. А теперь хочу. Я люблю тебя. Я хочу быть рядом с тобой. Неважно где, в Нью-Йорке, Уэльсе или еще где-нибудь. И я хочу спросить, не против ли ты. Я хочу спросить… это можно? Если ты тоже хочешь, конечно. Только не лги, – добавил он. – Что бы ты ни ответила, завтра ничего не изменится. Да и вряд ли я могу что-то изменить. Когда я начинаю драться, то просто иду вперед, ничего не замечая, – сама знаешь, как это бывает. Я не стану особенно беречься, если ты скажешь «да», и я не буду делать глупостей, если ты скажешь «нет».

– Иными словами, ты натворишь идиотской ерунды при любом раскладе, – сказала я, в основном инстинктивно; мои мысли носились кругами и пищали, как разгневанные мыши.

– Думай что хочешь, – ответил Орион. – Речь не о выпуске, а о том, что будет потом. Когда я вернусь домой. Хлоя сказала, что в Нью-Йорк ты не поедешь. Поэтому я спрашиваю, можно ли мне сесть на самолет и прилететь к тебе. Потому что я этого хочу. Выпуск и злыдней я как-нибудь переживу. Но сидеть в Нью-Йорке, не имея возможности даже тебе позвонить, потому что у тебя, блин, нет телефона, и не зная, можно ли мне…

– Можно! – отчаянно взвыла я. – Да, можно, придурок несчастный. Приезжай в Уэльс, и я познакомлю тебя с мамой.

«А потом, – мысленно добавила я. – Орион год просидит в юрте, пока мама не вычистит всю дурь у него из головы. Возможно, она предостерегала меня от общения с Орионом, потому что не хотела, чтобы я притащила ей тяжелого пациента».

Признаюсь, интуиция подсказывала, что именно это маму и смущало. Я не могла не думать о том, что она в самых решительных выражениях советовала бы мне не поощрять Ориона и была бы абсолютно права: не стоило связываться с человеком, который откровенно заявил, что я – его единственная надежда на счастье, во всяком случае пока он не поставит голову на место и не обратит внимание на окружающий мир.