Последний выпуск

Орион все утро старался не смотреть на меня, что было нелегко, поскольку мы сидели бок о бок. И я тоже на него не смотрела – вот просто совсем не хотела. Что бы мы ни собирались делать в ту минуту, это никуда не годилось, и, к счастью, та минута прошла. Никогда еще ни с кем я такого не испытывала, и мне совершенно не понравилось. С какой стати в голове у меня возникла идиотская мысль поцеловать Ориона Лейка в библиотеке, вместо того чтобы делать уроки? Больше всего это напоминало симптомы заражения мозговым червем, точь-в-точь по учебнику для среднего класса – загадочные, непривычные мысли, которые возникают в непредсказуемые моменты. Но нет, причиной был не мозговой червь, а Орион, который сидел рядом со мной в тесной футболке, которую носил третий год – чистой сменной одежды у него не осталось – и его рука лежала в пяти сантиметрах от моей.

Следующие три часа я провела, глядя в стихотворение, которое переводила с валлийского, – только оно упорно отказывалось переводиться. Такими темпами я сама скоро начну заваливать предметы. В довершение всего, когда прозвонил колокол на обед, Орион откинулся на спинку стула, вздохнул и сказал: «Ага, понял» – и быстро доделал задание. Зелье еще нужно было приготовить, но в любом случае ему досталось подкрепляющее рефлексы снадобье, которое сделало бы Ориона еще страшней для злыдней. Хоть кому-то повезло. Я в качестве дополнительных заданий по алхимии неизменно получала яды, которые убивали моментально или мучительно, а иногда – моментально и мучительно.

– Здо́рово, – сказала я, складывая вещи. – Тебе еще нужна помощь, Лейк, или ты справишься с мерными ложечками без надзора?

– Справлюсь, – ответил он, сердито глянув на меня, а потом как будто смутился. Очевидно, Орион вовсе не считал то-что-едва-не-произошло такой уж плохой идеей. Он перестал хмуриться и выпалил:

– Но ты приходи, если хочешь.

Что за бред. «Приходи помочь мне с дополнительным заданием по алхимии» – ничего себе приглашение на свидание! Орион не имел никакого права звать меня с собой в лабораторию, а я не имела абсолютно никакого права соглашаться. К тому же я обещала Аадхье помочь ей с лютней вечером и никак не могла принять предложение Ориона. Вот и все.

– Не говори ерунды, – ледяным тоном ответила я, убирая в сумку последние две книжки.

Орион смутился и отпрянул, а я направилась к лестнице, мысленно поздравляя себя с тем, что растоптала его ожидания; но когда в столовой мы принялись за еду, Аадхья спросила: «Ну, сегодня займемся лютней?» – и Орион, прищурившись, взглянул на меня, словно хотел сказать: «Ага, ты бы согласилась, если бы была свободна». Я отвела взгляд. Не нужно было внушать ему ложных надежд – и себе тоже.

Мы с Аадхьей зашли в пустой класс, чтобы заняться делом, но, едва мы выбрались из толпы, она толкнула меня в бок, подняла брови и спросила:

– Ну?!

– Что?

Аадхья снова меня пихнула.

– У вас что-то было?

– Нет!

– Да ладно. Ну, посмотри мне в глаза и скажи, что там, в библиотеке, вы ни разу не поцеловались, – потребовала Аадхья.

– Ни разу! – ответила я абсолютно искренне и за ужином неохотно скормила Моей Прелести три зрелых красных виноградины; на мою долю досталась вялая дыня и бледные ломтики незрелого ананаса, от которых щипало во рту. Я строго сказала мышке:

– Не думай, что я тебя поощряю.

Та самодовольно приняла угощение и слопала виноградины одну за другой, а затем отправилась с набитым брюшком спать.

В Шоломанче почти не бывает выходных. Не потому что они бессмысленны, нет. Просто школа не может позволить себе выходные. Мы должны постоянно работать, чтобы не выключалось электричество. Поэтому от учебы свободен только выпускной, он же день поступления – второе июля. Первое января служит условной границей семестров (в этот день вывешивают рейтинг выпускников, и происходит зимняя чистка). Таким образом, в первом семестре учебных дней на один больше, и американцы решили, что эту проблему нужно обязательно решить. Поэтому каждую осень, после более или менее успешной сдачи последних промежуточных работ, у нас происходит Спортивный Праздник.

Это примечательная годовая веха – она отмечает начало опасного сезона. К тому времени злыдни, которые после выпуска прятались или растили потомство, просыпаются и пытаются пробраться наверх – ну или к нам являются их очаровательные детеныши. Конкуренция среди тварей становится все жестче. В среднем каждый седьмой младшеклассник гибнет в промежутке между Праздником и Новым годом – я гласно и неоднократно предупредила об этом свою компанию (как я ни старалась, их имена все-таки запечатлелись у меня в голове). Привязаться к малолеткам, особенно в самом начале года, – плохая идея, но после того как они вытащили нас с Орионом из задымленной лаборатории, я отчасти перестала разыгрывать надменную и недоступную выпускницу, а они больше не боялись со мной заговаривать. Как бы я ни огрызалась, их это не отпугивало.