Последний выпуск

– Что вы такое сделали? – спросил Орион, и я подскочила от неожиданности; он стоял рядом со свободным стулом, который оставила для него Аадхья, и смотрел на Кору с нескрываемым любопытством – именно так, как хотелось посмотреть нам. – Что это было? Вы…

– Мы собрали круг и вылечили ее, – ответила я небрежно, хоть это и далось мне с некоторым усилием. – Лучше поторопись с едой, Орион, скоро звонок. Тебе уже поставили оценку по алхимии?

Орион поставил поднос и медленно сел рядом, не сводя глаз с Коры. Он неделю не брился, да и раньше выглядел не особенно опрятно. Волосы у него отросли настолько, что можно было, по крайней мере, пригладить их рукой, чтобы привести в порядок – стандарты внешности в школе невысоки. Но даже этим Орион пренебрегал. Футболку он не менял дня четыре, и благоухала она сильней обычного; он даже не удосужился вытереть с лица сажу и блестящий синий порошок асфоделия. Я решительно молчала, потому что это было не мое дело, и вмешиваться я не собиралась – разве что от Ориона начало бы вонять так, что я не пожелала бы сидеть с ним за одним столом, хотя, скорее всего, в этом меня бы кто-нибудь опередил. Или нет. Большинство здешних ребят, скорее, соберут запах в бутылку и продадут. Я подозревала, что последнее время Орион без отдыха охотился на едва вылупившихся злыдней, которые продолжали лезть из канализации.

Я ткнула его локтем в бок, и он наконец оторвался от Коры и уставился на меня.

– Обед. Отметки по алхимии. Ну?

Орион посмотрел на поднос. Вот чудо, еда! То, что можно запихнуть в себя, чтобы выжить! В этих словах – вся суть школьной стряпни. Орион принялся за еду, как только справился с удивлением, и произнес с набитым ртом:

– Нет. Сегодня или в пятницу, наверно.

Он продолжал смотреть на Кору, пока я не ткнула его в бок еще раз, чтоб напомнить о приличиях. Тогда Орион опомнился и уставился в тарелку.

– Неужели ты ни разу не видел круг, живя в Нью-Йорке? – спросила я.

– От них другое ощущение, – ответил Орион и вдруг брякнул: – Вы же обошлись без малии?

– Ты шутишь? Дурак, это мамино исцеляющее заклинание. Ты за него ничего не получаешь.

Мама с этим не согласна; она утверждает, что, предлагая свой труд бесплатно, получаешь всегда больше, чем даешь, просто не знаешь, когда получишь плату, и не думаешь о ней, и не ждешь, и приходит она не в той форме, на которую рассчитываешь, иными словами, толку от нее никакого. С другой стороны, миллионеры пока не выстраиваются в очередь, чтобы проводить меня в личный самолет, так что мне ли судить?

– Хм, – с очевидным сомнением произнес Орион.

– Это малия наоборот, если можно так выразиться, – сказала я.

Иногда к маме за помощью обращается какой-нибудь раскаявшийся малефицер вроде Лю, решивший свернуть с опасного пути. Не жуткий злобный тип, а человек, который прошел немного по этой дороге – как правило, для того чтобы пережить период полового созревания, – а потом передумал и захотел исправиться. Мама не устраивает им очищения души, не думайте; но тех, кто раскаивается искренне, она допускает в круг. Как правило, если они посвятят бескорыстной работе в кругу столько же времени, сколько пробыли малефицерами, они исцеляются, и тогда мама их отпускает, с наказом устроить собственный круг.

– Может, потому-то тебе это и кажется странным, – сказала Ориону Аадхья. – Ты видел ауру?

– М-мх, – отозвался Орион сквозь свисавшие изо рта спагетти. Он всосал их и проглотил. – Она была такая… с острыми краями. В твоем духе, – добавил он, взглянув на меня, а потом покраснел и уставился в тарелку.

Я не сочла это за комплимент.

– И с чего же конкретно ты решил, что я пользуюсь малией?

Орион замялся.

– Ну… столько силы… – проговорил он отчаянным тоном.

– У злыдней бывают такие острые края? – поинтересовалась я.

– Нет! – выпалил Орион и под моим пристальным взглядом добавил: – Ну… иногда…

Я так и кипела, доедая ужин. Очевидно, я казалась Ориону малефицером. Хотя обычных малефицеров он, очевидно, не замечал; Орион понятия не имел, что малефицер – его сосед Джек, пока в один прекрасный день тот не попытался выпустить мне кишки в моей же комнате. Да, множество волшебников пользуются иногда капельками малии, забирая ее у насекомых и растений или извлекая из какого-нибудь предмета, который больше никому не нужен. Неудивительно, что Орион не мог распознать настоящего, закоренелого малефицера. Те, кто пользуются одной только маной, которую собирают для себя сами или получают в подарок, составляют меньшинство. Тем не менее я, очевидно, больше похожа на чудовище, чем профессиональный темный маг. Ура.