Последний выпуск

Я неоднократно повторяла: «Я не кусаюсь» – но говорила это, кипя от гнева; возможно, окружающие решили, что укус – сущие пустяки в сравнении с карой, которую я на них обрушу. И, разумеется, они верили мне на слово. Я уже совершила нечто поистине ужасное – сделала Шоломанче еще хуже. Пять с плюсом за эффект. Даже новичков это затронуло: за последние две недели в спортзале погибли трое. Своим младшеклассникам я ясно дала понять, что не следует туда соваться, но остальные, у которых не было хорошего советчика, продолжали под разными предлогами ходить в спортзал и играть в увлекательные игры типа «убеги от внезапного злыдня, или тебя сожрут на пороге». Погибших было бы больше, однако Орион принялся патрулировать спортзал в надежде поохотиться на злыдней, которые там обосновались. Не знаю, можно ли сказать, что он использовал новичков как приманку, если они сами постоянно туда лезли.

Все мы здесь, как правило, относимся друг к другу с подозрением. Начинающие малефицеры – на самом верху списка потенциальных угроз, за ними идут члены анклавов, старшие ребята, лучшие ученики и просто популярные личности. Любой человек может стать смертельным врагом в мгновение ока, если случится беда – как правило, достаточно злыдня, желающего кого-нибудь сожрать. Но мы умеем правильно опасаться друг друга, и то, что мы способны друг с другом сделать, имеет свои пределы. Никому бы в голову не пришло, что в ответ на покушение я изменю иллюзию и создам новую пытку для всей школы, включая себя. Я бы и сама до этого не додумалась.

Так что теперь меня считали не просто могучей соученицей, которую нужно было умасливать и за которую стоило побороться. Я напоминала непредсказуемую и ужасную стихию, которая могла сделать вообще что угодно – и остальным некуда было деваться. Я как будто сделалась частью школы.

Словно в знак подтверждения, злыдни внезапно перестали на меня нападать. Непонятно почему. Несколько недель я провела в панике, пока Аадхья не нашла ответ.

– Вот что происходит, – сказала она, схематично изображая нашу школу, чтоб нам было понятно. – Для поддержки защитных заклинаний нужна мана. В начале года, когда злыдней не так много, школа проделывает один фокус: снимает ряд заклинаний и использует освободившуюся ману, чтобы усилить остальную защиту. Злыдни выбирают путь наименьшего сопротивления – и ты становишься мишенью номер один. Но сейчас их слишком много, и они, как обычно, пробираются наверх сами.

– И ни один злыдень в здравом уме на тебя не нападет, – договорила Лю, как будто это было абсолютно ясно.

– Угу, отлично, – сказала я. – Даже злыдни согласны с тем, что я – сущий яд. Эй, отстань от меня, ты!..

Моя Прелесть укусила меня за мочку уха. Я отмахнулась, но она ловко перебежала с одного плеча на другое и многозначительно прикусила краешек другого уха. Это была недвусмысленная угроза.

– Фиг тебе, а не угощение, – холодно произнесла я, осторожно снимая мышку с плеча и сажая в переноску.

Но перед Аадхьей и Лю я все-таки извинилась. Не мне было жаловаться на то, что я невкусная. Я прекрасно помнила, как чувствовала себя, когда Орион признался, что злыдни никогда на него не нападают.

Злыдни исчезли, а инстинкты нет. Я по-прежнему подпрыгивала при каждом звуке и рисковала уничтожить какого-нибудь ни в чем не повинного идиота, который в неподходящий момент оказался у меня на пути. Это все были жалкие одинокие неудачники – такие же, как я в недавнем прошлом – которых никто не предупредил о том, что не стоит ходить в библиотеку, когда там брожу я, или садиться слишком близко. Я бы, пожалуй, даже порадовалась, если бы на меня и вправду напали.

И Орион бы порадовался. Он по-прежнему дулся из-за того, что ему пришлось бросить взрослую кватрию, чтобы прийти мне на помощь. Каждый раз, когда Орион жаловался, что упустил ее, она как будто увеличивалась в размерах. Никому она с тех пор не попадалась – во всяком случае, никому из тех, кто ушел с Праздника живым. Четыре человека пропали во время массового исхода из спортзала, так что кватрия почти наверняка получила четыре лакомых блюда в виде рыдающих подростков, по одному для каждой пасти, и спряталась где-то в недрах школы, переваривать обед, чтобы затем разделиться на четыре кватрии поменьше.

В общем, эти ребята погибли вместо шанхайцев, которые на меня напали. И мне ничуть не было легче оттого, что я не желала им зла. А может, я полагала, что слишком хороша, чтобы смотреть в лицо людям, которых убиваю?

Конечно, мама сказала бы, что это не я убила их, а кватрия – точнее, тот алхимик, который слепил вместе четырех невинных зверенышей. Алхимики создают кватрий, поскольку они полезны: если подержать кватрию месяц впроголодь, а потом накормить каждую пасть отдельным ингредиентом, с другого конца получишь высокоактивное алхимическое соединение, которое не добудешь иным способом. Но, как вы догадываетесь, кватрии не любят голодать, поэтому они частенько убегают и начинают пожирать других существ, обладающих маной, потому что это самый эффективный способ получить ману для себя.