Последний вздох Аполлона

– Я не пил, только сделал вид, чтобы не обидеть Калверта. Если вам так важно это знать. Я… я просто не мог радоваться тому, что всё закончится так скоро. Что гениальные художники, вроде Винсента Ван Гога, так и останутся непонятыми, бесславно исчезнут вместо того, чтобы войти в историю мировой живописи…

– Почему же вы солгали во время нашей первой встречи?

– Не хотел показаться сентиментальным.

Пикар внимательно посмотрел на Дмитрия.

– А может, вы решили изменить показания, когда стало известно, что мсье Найтли был отравлен? Если вы выпили вино и не отравились, значит, мышьяка не было в бутылке, его подсыпали непосредственно в бокал, и это мог сделать лишь тот, кто находился в номере вместе с жертвой. То есть вы сами, мсье Гончаров. Такой поворот делает вас главным подозреваемым после Дюпона.

Китти, которая следила за разговором затаив дыхание, вновь ощутила проблеск надежды. Дмитрий, напротив, терял ее с каждой минутой. Его подбородок задрожал, взгляд умоляюще метнулся к Бэзилу.

– Скажите ему, Холлуорд! Ну же! Вы знаете, что около часа ночи Калверт был еще жив и вполне здоров!

– Неужели? – комиссар начинал сердиться: эти иностранцы играют с ним в кошки-мышки? – Что еще вы от меня утаили, господа?

Бэзил удивленно поднял бровь:

– Вы что-то путаете, Гончаров. Откуда бы я об этом узнал?

Дмитрий выглядел ошеломленным.

– Ну как же? Вы же были на лестнице! Вы слышали, как Лючия Морелли выходила из номера Калверта!

– Уверяю вас, я не мог быть на лестнице в час ночи. Я принял снотворное сразу после возвращения из театра и проснулся только утром, когда лакей Найтли устроил возню в коридоре.

– Вот, значит, как? Умно, – сквозь зубы процедил Дмитрий. Потом развернулся к Пикару и отчеканил. – Я готов поклясться чем угодно, что не подсыпал яд в вино Калверта. Он был моим лучшим другом. У меня не было причин желать ему смерти. Я один из немногих в этом отеле, кто говорит вам правду, комиссар.

Пикар раздраженно потер переносицу.

– С вашего позволения, я спущусь на кухню, – вставая, сказал Гончаров. – Со вчерашнего дня крошки во рту не держал.

Он бросил ледяной взгляд на Бэзила и вышел. Холлуорд, заложив руки за спину, прошелся по салону, остановился перед картиной Ван Гога и принялся разглядывать ее, как будто увидел впервые. Китти села к роялю и заиграла что-то простенькое, заученное еще в детстве. Пальцы сами находили нужные клавиши, позволив мыслям унестись далеко за пределы Салона Муз. У Дмитрия не было мотива убивать Калверта, а вот у Тома Бичема был. Как и возможность подсыпать яд в бутылку.

Глава 6

– Твой брат еще в Брайтоне? Надолго он уехал?

С момента знакомства Китти и Альфонса прошел ровно год. Лето 1898-го выдалось особенно дождливым, и Калверт сбежал из столицы в родовое поместье Найтли. Он великодушно предложил сестре поехать с ним, но она отказалась – притворилась, что не хочет бередить старую рану. Брат поверил на удивление легко и ничего не заподозрил.

Вскоре после его отъезда у Кэтрин появилась странная привычка гулять под моросящим дождем. Поначалу миссис Фэллоу сопровождала ее, однако уже через несколько дней объявила, что с нее хватит выходок избалованной девицы, что она не желает умереть от пневмонии, что она не служанка, в конце концов, и будет искать новое место, как только мистер Найтли вернется в Лондон.

Разумеется, прогулки по паркам устраивались исключительно ради компаньонки. Едва Китти получила возможность выходить из дома без сопровождения, как ее маршрут кардинально поменялся. Прямо из особняка она спешила на Оксфорд-стрит в кондитерскую «Бюшар», садилась за столик у окна и в ожидании Альфонса покупала чашку шоколада и тартинку. Актер стучал в стекло (джентльмены не посещали кондитерские, считавшиеся исключительно дамскими заведениями), и Китти выбегала к нему под дождь. Под его зонтом они в обнимку шли в один из испанских кабачков, где он пил пиво, а она вино, иногда с сыром. Платила обычно Китти, Альфонс не возражал. Он признавался ей в любви сонетами Шекспира. И она ловила себя на мысли, что, пожалуй, тоже в него влюблена. Самую малость.

– Вчера пришло письмо от Калверта. Он пишет, что вернется через месяц, в конце августа.

– Тогда нам надо поторопиться, – Альфонс погладил ее пальчики в белой перчатке и поднес к своим губам.

– О чем ты говоришь? – заулыбалась Китти.

– Ты выйдешь за меня?

– Что?

Она побледнела и выдернула руку. Перед глазами невольно возникла церковь Святой Маргариты в Роттингдине: холодные каменные фасады, могильные плиты, стрелки на часах, отсчитывающие самые кошмарные минуты ее жизни. Снова пережить это унижение, это отчаяние? С тех пор Китти не могла заставить себя переступить порог ни одной церкви.

– Я не шучу. Я хочу, чтобы ты была моей. Или ты предпочитаешь старикашку-аристократа?

– Я… я вообще не собираюсь замуж.

– Ты сама говорила, что брат не спросит твоего согласия. Я мог бы тебя спасти, но второй раз предлагать не стану.

Альфонс выглядел оскорбленным. Китти вдруг испугалась, что он передумает.