Последний загул

— На каком месяце беременности была Галина в то время?

— На пятом, — ответила Валя и заговорила горячо и быстро: — Но мы не хотели того, что произошло потом. Кто мог знать, что эта Канифоль так психанет! Да, кровь ей попортить, да, нервишки покрутить. Тем более что Валерка собирался выполнить условие и действительно год на ней не жениться. Была бы она нормальной, да разве приняла бы это так близко к сердцу! Валера на радостях попытался ей все объяснить по телефону, он в Самару уезжал, этот договор подписывать, так она примчалась и закатила ему истерику. При нас! Мам, ты помнишь? Он ей твердит, что за отсрочку свадьбы платят десять «лимонов», а она в ответ…

— Да, — произнесла негромко Екатерина Дмитриевна и прервала словоизвержение дочери, как затычку вставила.

— Да, — согласилась я со всем сказанным. — Несерьезно получилось для всех, кроме Галины. А она пошла на аборт. На пятом-то месяце. Валерий, наверное, как раз в командировке был, в Самаре?

— Он задержался там, — с тяжелым вздохом ответила Екатерина Дмитриевна. — Он даже на похороны не успел.

— Можно подумать, вы на них были, — проворчала я и одернула себя, напомнив: «Непредвзято, Татьяна, непредвзято!»

— А нам с какой стати? — покосилась на меня Валентина.

«Действительно!»

Я не ответила и пригубила вина за помин души Галины Шведовой.

— Татьяна Александровна, таким образом можно все на свете перевернуть и очернить.

— Не все, — возразила я Екатерине Дмитриевне и ограничилась этим. — Перейдем к смерти Богомолова.

— Давайте, — согласилась Валентина. — Интересно, что вы здесь скажете. Ведь утопил-то его Валерка. Вы сами видели? Или только слышали от вашего Семена Геннадьевича?

— Видела. У меня есть кассета. С дачи.

Валя отвернулась, уставилась в зашторенное окно.

— Итак, свою причастность к смерти Шведовой вам отрицать грешно. Что касается Богомолова… Валентина, вы, конечно, помните заключительную, так сказать, сцену? Оба дерущихся были настолько обессилены, что вмешайся вы в тот момент, все могло бы кончиться вполне благополучно. И не пытайтесь отрицать очевидного! — прикрикнула я на нее. — Но вы предпочли продолжать съемку и даже переместились на место, с которого лучше видны подробности. Не в тот ли момент вас посетила идея наложить лапку на доход Валерия с «тобольского» договора?

— Извините, Татьяна Александровна, но в этом случае вы оперируете предположениями и выступаете со стороны морали. Этого недостаточно, — попыталась встать на защиту дочери Екатерина Дмитриевна.

Я ответила ей:

— Не знаю, что находится в конце фильма на вашей домашней кассете, а у Валерия диснеевский Дональд с голосом Валентины очень убедительно советует ему не забывать о Богомолове и быть паинькой.

— И что из этого следует? — не унималась Екатерина Дмитриевна.

— Я скажу, что последовало за этим. Отказ Валерия от дивидендов в пользу Валентины. И этот-то документ уже был оформлен с соблюдением всех юридических правил, не оставляющих Валерию ни единого шанса.

Как тут все понятно, Екатерина Дмитриевна! Действительно, договор-то между «Тоболом» и «Фавором», а прибыль кладет в карман Валерий. Тем более и Галины уже в помине нет, так с какой стати?.. Нет, нет! — запротестовала я, видя, что ей хочется вставить слово. — И не говорите, что он в этом случае проявил добрую волю! От десяти миллионов по доброй воле даже американский миллиардер отказываться не будет. Нет! — сказала я как припечатала. — Между убийством Богомолова и отказом Валерия от прибыли связь прямая и очевидная. Вы вынудили его к этому, угрожая разоблачением.

— Позвольте! — осторожно возмутилась Екатерина Дмитриевна. — Вам известно, как жил Валерий последнее время? Он забросил дело. Он даже перестал появляться. За что же ему платить?

— Ну, платил-то ему «Тобол». А появляться Валерий перестал уже после того, как лишился денег. Таким образом и поведение его легко объяснимо, даже если не брать во внимание эмоциональный фактор. Не думаю, что ему хотелось продолжать содрудничать с вами после всего происшедшего. Здесь и источник его желания уйти из фирмы со своими деньгами. А Семен Геннадьевич сейчас, можно сказать, лишь исполняет его последнее желание.

— Вот этого не надо! — возмутилась Валентина. — Если бы дело не касалось денег, плевал бы он на последнее желание!

— Не надо? Хорошо, — согласилась я, но она не дала мне продолжить.

— И не таким уж оскорбленным да разобиженным себя Валерка чувствовал. По крайней мере, отношения между нами были нормальными до самого конца. И дома я у него бывала каждый раз, как он приезжал в город! — призналась она гордо.

Я внимательно на нее посмотрела. Что это, любовь, что ли? Боже мой, дичь какая! Решила сомнение свое вывалить ей на голову, посмотреть на реакцию.

— Героин для возлюбленного, Валя, как это понимать?

Несколько долгих секунд она смотрела на меня с открытым ртом и сникла, чуть ли не в пустую тарелку носом ткнулась. Мне даже жалко ее стало.

— Такими предположениями бросаться, Татьяна Александровна, знаете ли…