Последний загул

— Это не предположение, — возразила я. — Пустой шприц под тахтою в квартире Валерия. Я даже знаю, Валя, что вы с ним пили в тот вечер. Пиво и водку. А виски только попробовали. Много было на двоих-то, при скромной закуске. Пьяного уговорить уколоться легче, правда, Валь?

Она не ответила. Сидела, отвернув голову в сторону. Я задала второй вопрос:

— К героину привыкают очень быстро. Вы решили сделать из Валерия наркомана. Зачем?

— Вы еще скажите, что это я его убила! — огрызнулась она со слезами в голосе.

— Его действительно убили, но это сделали не вы.

Валерий, это так понятно, терпеть вас не мог, и ни о каком возвращении его к вам не могло идти и речи. Когда вы потеряли последнюю надежду, то решили приручить его героином. Что же касается убийцы, то ведь вы его знаете. Вы обе его видели.

Гос-споди, у матушки глаза тоже на мокром месте!

Екатерина Дмитриевна достала носовой платочек, приложила его к глазам и потрясла головой. Такого от нее я ожидала меньше всего, надо же!

— Не только видели, но и говорили, — произнесла она, громко высморкавшись. — Валя выскочила из дачи как ошпаренная…

— Что он тебе сказал? — обратилась я к Валентине.

Похоже, время недомолвок кончилось. Она поднесла ко рту бокал, он звякнул о зубы.

— Он сказал, что ни один мент не усомнится теперь в том, что это я вколола Валерке смертельную дозу героина.

Я плеснула себе вина, надеясь, что судьба будет сегодня ко мне благосклонна и не сведет ненароком с инспекторами дорожного движения, медленно выпила и отломила шоколаду. Гореловы молча разглядывали меня во все глаза.

— Вот поэтому, Екатерина Дмитриевна, — я указала ей на Валентину, — вы проявите добрую волю и переведете деньги Валерия на счет фирмы его дяди.

Я смотрела на ее полное сморщившееся лицо и слушала странный звук, доносившийся откуда-то сзади. Прошло некоторое время, пока не дошло до меня, что звук этот — сигнал моего сотового, идущий со стороны вешалки.

— Еще один вопрос, Екатерина Дмитриевна, — обратилась я к ней, отыскивая сумочку в ворохе одежды на вешалке. — Из чистого любопытства, ей-богу. Как вы оказались в машине возле дачи Роговых?

— Как это? — удивилась она. — Я все время там была. Я и на вечеринке была. Вместе с Валей. А когда молодежь резвиться стала, ушла в машину. Рассудила, что так спокойней. Поспала немного.

— А вернулись?.. — спросила я, доставая задыхающийся от усилий привлечь к себе внимание сотовый.

— Вернулись, чтобы Валя поискала кассету и документы.

— Валерка артачился, не хотел отдавать их по-хорошему, — дополнила ее Валентина. — Для этого я его тогда и подпоила.

Все. Больше я их не слушала, потому что в ухо уже жужжал голос Рогова-старшего.

— Нас разъединили, Татьяна, а потом вы не отвечали… Алло, вы слышите меня?

Судя по голосу, этот Семен Геннадьевич был опять взволнован.

— Да, да, слушаю, говорите, что с вами случилось?

— Со мной-то ничего. В порядке, говорю, все со мной! А вот Любовь Андреевна… Она в тяжелом состоянии. Но врачи говорят — жить будет. В райцентр я ее доставил, в больницу. Как полегче станет, приму меры, чтобы переправить в Тарасов. Алло, Татьяна!

— Да, слушаю я!

— Проникающее ножевое ранение, Татьяна. Если б не ее соседка, Раиса, Любовь Андреевна скончалась бы от потери крови. В деревне все как с ума посходили от недоумения — кому понадобилось?

Болтал он, не прерываясь, вдохновленный важностью сообщения. Я слушала его и думала, что знаю, кому понадобилось бить ножом пожилую женщину, и ругала себя за неосторожный вопрос о собачке, заданный вчера Ребру. Но кто же знал, что у него окажется такая прыть? И такой страх перед разоблачением.

Семен Геннадьевич еще что-то говорил, когда я надавила кнопку отбоя и принялась одеваться, не желая терять и минуты.

— Куда же вы, Татьяна Александровна?

Горелова, как и при встрече, поднялась и шагнула ко мне.

— А… Мы с вами обо всем договорились, — нашлась я, выбитая из колеи известием Рогова. — Не так ли?

— Что поделаешь, — развела она руками. — Но у меня есть два условия.

Два так два, хорошо, что не десять.

— Я с Роговым не хочу и встречаться, пока вы не дадите гарантий, что этот… Ребров, так, кажется? — повернулась она к дочке и, получив подтверждение, продолжила: — Пока Ребров не потеряет интереса к нам с Валей. Как вы это обставите, я не хочу знать. Представляете, после похорон Валерия он замучил Валеньку звонками. Глумится, черт небритый! И, похоже, дело идет к тому, что скоро он начнет требовать с нас деньги! За свое молчание! О боже! Ребята из «Самшита» его до сих пор ищут, но все без толку.

Мне некогда было слушать ее охи, и, уже застегивая пояс, я потребовала:

— Второе условие?

— Бумаги, кассета, все, что относится к нам, должно к нам и вернуться.

— Ну, это только после того, как вы договоритесь с Роговым! — решительно воспротивилась я, и она согласилась.

А что ей еще оставалось? За одно избавление от Женьки мне уже следовало требовать с нее отдельную плату.

Глава 9