Последний замысел Хэа

Густые черные волосы падали на обнаженные плечи, как падает водопад в далеком Заводье. Чуть вздернутый нос, большие зеленые глаза, чувственные губы, сжатые в ниточку – всё это придавало лицу волевое, и в то же время задорное выражение. Линии плавные, божественные, словно ваза, которую ваял лучший гончар селения (этот олух, кстати, так и не сделал заказ, а, может быть, сделал, но не вернул).

Короче, перед ним стояла Она, Герцогиня. Вот только, как сказать ей об этом?

Герцог поднялся:

– Вы зажигаете. Этими глазами. Что-то во мне зажигаете. Как вы это делаете?

Гостья молчала.

– Прошу Вас, садитесь. Наше совещание всё, – он зыркнул сидящим. Те тут же поднялись и вышли. Стул, на котором сидел Упитанный, снова издал некий звук, на этот раз более тонкий.

– Всё свежее, даже виноград, – заметила девушка ("о, этот голос"), – не какие-то сушки.

– Угощайтесь, – пролепетал Длинноногий, – Вы не поверите, сударыня, но этому винограду больше года. Ещё раз, прошу Вас, садитесь, – он показал на диван, – лесной сад еще не зацвёл, но так хочется чего-нибудь свеженького. Есть у меня один парень, с Озёрного. У них, говорит, делают так. Берут, значит, глину, солому, ваяют посуду, и, знаете – всё сохраняется. Свежее свежего. Извините за каламбур… Не стесняйтесь, ради Обиженного, садитесь.

– Вы верите в Бога? – спросила девушка. Но осталась стоять.

– Верю, – герцог потупил взор, – верую в Господа Бога Обиженного, и в служников его исполнительных, и в Великое Разделение, и в таинство Расставания души и тела, и в Остров Незримых Душ, и да не тронут меня шкодники лукавые, ибо просто совратить с пути истинного душу мою грешную, ведь нарушаю я заветы Твои, Господи.

Он плеснул в два бокала:

– Позвольте узнать Ваше имя?

– Быстрорукая.

– Длинноногий, волей Его Мудрости Случая правитель этого селения.

– Не сказала бы, – девушка пригляделась, отчего Длинноногий стал как-то и ниже, и уже, и мельче.

– Может, у меня и нет таких длинных ног, как у Вас, сударыня, – герцог отошёл чуть подальше, чтобы разница в росте не бросалась в глаза, – но я в свое время прыгал метров на десять. Был самым прыгучим. В Червивом.

– Ого, – удивилась девушка, – с такими-то данными.

– Не смейтесь, пожалуйста, – Длинноногий вздохнул, – выпейте.

Гостья взяла бокал, и, даже не пригубив, вернула обратно.

– Значит, Вы верите в Случай?

– Как же не верить, сударыня? Случай сделал меня герцогом.

– И в Бога Вы тоже верите.

– Верю.

– И как это всё уживается?

Длинноногий пожал плечами:

– Да шкод его знает.

– Вера в Мудрый Случай – ересь, так говорят стражи.

– Так говорят, сударыня. Но одно и другое, – герцог отмахнулся от кружившей над ним твердотелки, – они не мешают, друг другу. Не мешают, – твердотелку пришлось прихлопнуть, – кто знает, что нас там ждёт – Остров, а, может быть, жребий? – Длинноногий вздохнул и, сказал, будто бы извиняясь, – я, сударыня, знаю, зачем Вы пришли, – он подошел к Быстрорукой, и заговорил уже тише, – так трудно иногда быть правителем. Любая трагедия в селении – твоя личная трагедия. Вы знаете, что я имею в виду. Я имею в виду несчастье, которое нас постигло. Вы, наверное, думаете, был другой выход. Не было, сударыня, не было, – герцог нахмурил брови, – все деревья в нашем секторе Леса живые. Все. Кроме одной поляны. То есть, мы думали – кроме одной. А оказалось… – он помолчал, как-то неопределённо жестикулируя и гримасничая, – я говорил – не спешите, делайте всё по инструкции. Саммаки, да еще вислоухие – звери свирепые, – при этом определении Быстрорукая хмыкнула, – особенно, если ими овладевают деревья. Вы бы слышали, бог мой Обиженный, что здесь творилось, когда привезли тела. Ужас, сударыня, – он посмотрел на заросшее, покрытое сыпью лицо. Портрет Червивого, первого правителя селения, – людей стало больше, нужна древесина. Что было делать? Мы не украли чужое, сударыня, Лес – он ничей, Лес никому не принадлежит. Да, его поделили на сектора, но поделили несправедливо. Согласитесь, несправедливо. Да, возможно, мы и нарушили закон. Но надо жить не по закону, надо жить, по справедливости.

Быстрорукая отмахнулась:

– Я не по этому делу.

– Да? – герцог расцвел, – а я тут стараюсь, что-то доказываю. Болван!

– Я ищу одного человека, – девушка посмотрела в окно. Синий свет плащеносок придавал этому красивому лицу дополнительную целеустремленность. Герцог ахнул, так благородно смотрела сейчас Герцогиня.

– Не так давно он ушёл в ваше селение. Его зовут Мутный. Он мой жених.

В Длинноногом что-то хрустнуло и рассыпалось на мелкие осколки. Такого поворота событий он не предвидел. "Уж лучше бы явилась сюда по делам своей гильдии".

– Вот как. Этого имени я не знаю.

– Возможно, он назывался иначе. У него светлые волосы, слегка вьющиеся. Голубые глаза. Чуть шепелявит. И этот… рубец… над правым глазом, – Быстрорукая поморщилась, вспомнив, откуда у Мутного этот рубец.

Длинноногий сел.

И задумался.

– Был тут один. Только не верю, что он ваш жених. Этот оказался разбойником.

– Где он? – Быстрорукая будто окаменела.

Герцог нахмурился.

Потом посмотрел на девушку.

Снова нахмурился: