Последний заслон

– Куно, послушай, все исправится! Вот увидишь…            – Ложь! – уронив первую слезу, отозвался ребенок. – С тех пор как мы уехать из Берлин, все стал очень плохой! Я хочу обратно! Я хочу к mein papa! – Куно уже не сдерживал плач. Большие голубые глаза покраснели, а ноздри раздулись.

Александр был в шаге от страшного решения. От слабости, что лишила бы его последнего здравомыслящего собеседника. Подключить бедолагу к системе АКБ, зная последствия… ученый считал это наивысшей жестокостью, но разве есть другой выход? Ширма поддельного счастья отгородит неокрепшую психику от страшных картин предстоящих смертей… Неожиданно Куно собрался и, утеревшись рукавом, произнес:

– Герр Александр, вы должны все исправлять.

– Как бы мне хотелось этого, дружок, но я, увы, не волшебник…

– Мама говорить, что вы самый умный человек из все. Мама никогда не ошибается.

Инженер понял, что не вынесет новых слез ребенка, а потому лишь кивнул в знак согласия. Он справедливо решил, что если им остались считанные дни, то провести их в рыданиях и скорби – решение дурацкое. Ведь в конечном итоге именно эту беспомощность и запомнит душа, покидая тело. Именно это горе она понесет сквозь вечность.

– Я сделаю все, что в моих силах, Куно, – Прошкин обнял пацана, а после взъерошил ему волосы.

Счастливая утопия, которую ненароком создал ученый, не просуществовала долго. Марафон всеобщего веселья прервала чудовищная по своей глупости смерть. Дениса Блохина не стало в одну из ночей. Когда точно – навсегда останется загадкой. Тело юноши покоилось в его кабинете на последнем этаже здания. В ногах лежали десятки пустых пластиковых бутылок и скомканные обертки от шоколадных батончиков. На коленях виднелись засохшие пятна рвоты. Из приоткрытого рта доносился стойкий запах ацетона.

Случайному свидетелю ни за что не догадаться, какая хворь забрала жизнь молодого парня, но Александр все знал наверняка. По одному лишь виду покойника он понял, что грозный «Блоха» зависел от инсулина. Его настигла участь, которой так боялась бабушка ученого. Он умер, потеряв контроль над сахаром в крови.

– Как же так, Денис… – прошептал инженер, опустившись на колени.

Взгляд автоматически упал на закрепленный в височной доле механизм. Колесико дозировки выкручено до предела. Судя по всему, Дэн неимоверно мучился в последние минуты жизни, но, одурманенный эффектом АКБ, так и не притронулся к лекарствам. Он скончался от страдания, припудренного удовольствием. Все, что от него осталось, – полупустой бумажник, пистолет и несколько книг Стивена Кинга в мягком переплете. Прошкин решил, что похоронит нехитрые пожитки вместе с их владельцем чуть позже, ну а до тех пор наследству «Блохи» полагалось перекочевать в сейф.

Немного помедлив, Александр спрятал пистолет за пояс, сунул бумажник в задний карман, а книги прихватил подмышкой. Заперев кабинет с покойником на ключ, мужчина двинулся в сторону лестницы, по которой кто-то стремительно поднимался.

– Герр Александр! Guten morgen!

– Привет, Куно! Уже проснулся?!

Пацан довольно кивнул в ответ и тут же перевел взгляд на толстые романы, прижатые локтем.

– О, новое чтение?! – неподдельно восхитился Куно, попытавшись разглядеть названия. – Можно мне взять одну?

– Ох, друг мой, боюсь, это совсем не то, что должны читать ребята в твоем возрасте… – отмахнулся Прошкин, спускаясь по ступеням.

– Кажется, я пролистал все ваши книги! Даже самые скучные с ужасными картинки! – не унимался сын Софи. – Хочу новый история!

Приняв безвыходность положения, инженер замер и осмотрел набор беллетристики. Четыре книги: «Кладбище домашних животных», «Ярость», «Мертвая зона» и «Под куполом». Последний роман казался самым безобидным. Именно его Прошкин отдал любопытному мальчику, что от радости взвизгнул и убежал, довольно насвистывая что-то нескладное.

Следующие несколько часов мужчина провел в суете. Отныне каждый его день начинался подобным образом. В сообществе, где всем было плевать на завтрашний (и даже сегодняшний) день, кто-то по-прежнему должен был готовить, стирать грязные вещи и наводить порядок. Теперь это стало рутиной, неуклонным обязательством, что легло на плечи заядлого холостяка.

Несколько раз в процесс несения дежурства вмешивалась Софи. Ее лицо заметно осунулось, но не лишилось улыбки. Словно заколдованная, она рассуждала о вещах, что не имели ни малейшего значения. Превыше всего ее беспокоила невозможность оценить новый фильм с участием любимого актера, что, вероятно, давно погиб на их общей родине.

– Макс Римельт – выдающийся талант! Как жаль, что вы не знаете его фильмов! Скорее бы вновь увидеть его на большом экране! – восторженно тараторила Софи, глядя куда-то вверх.

Прошкин решительно игнорировал диалог. Он знал, что Майер его не услышит. Прямо сейчас в ее крови взрываются эндорфиновые бомбы. Их оглушительные взрывы перекроют все прочие звуки, будь то голос друга или истошно надрывающаяся пожарная сирена.