Последний завет

Представляется важным изложить по этому ставшему актуальным поводу некоторые замечания, навеянные прежде всего общественной практикой, в русле чего находятся и предлагаемые читателю очерки по предмету свободы – как она «уложена» сегодня в наших представлениях и что в ней особенного по существу. Тема свободного рассматривается здесь в приложении к явлениям, идеям, фактам и проч. из разных областей общественного и частного, в связи с чем будет, видимо, не лишним предварительно сделать ещё ряд специальных пояснений…

1

Свобода есть одно из таких обязательных состояний, которыми обусловлены формы всего, что может возникать из наших представлений и закрепляться в сознании, – материального, духовного и чувственного. Ни один предмет, явление, аффект и проч. не может иметь какой-либо действенности или определённости вне состояний свободы; в каждом конкретном случае в них дают знать проявления индивидуализации (меры или степени свободности); – и только через такие проявления возможно «открытие» для нас представляемого на формальной, а не отвлечённой основе. – Стало быть, тут коренится глубинное выражение реального, – той фактической реальности, которая имеет возможность быть и находиться в бесконечном ряде «выделившихся», конкретных, индивидуальных форм или их сочетаний.

Что, в свою очередь, требует не упускать из виду, кроме состояний свободы, и ограничений для них – своего рода ту «среду», где только и могут возникать такие обязательные состояния.

В условиях социума особую значимость приобретает уяснение меры свободности, тех пределов, до которых свобода должна или не должна допускаться в целях поддержания и удержания ценностей, выбираемых как наилучшее средство к стабильности общества для определённого этапа его развития во времени. – Уже само по себе осознание свободы, как общественной «ценности», ведёт к осознанию права, в связи с чем, следовательно, не может не выдвигаться также и вопроса о праве в его, так сказать, качественном виде – как практическом установлении, как способе урегулирования, как законе.

На общественном осознании права и наличия в нём свободного целиком зиждется вся юриспруденция в её научном и прикладном значениях.

Однако само это осознание, как процесс, приводящий к устойчивому знанию, в подавляющем большинстве случаев остаётся до сих пор как бы «за шторами», не принятым к обстоятельному осмысливанию, не учтённым не только в непосредственной правотворческой работе, но и в той работе мысли, которая всегда непременно должна предшествовать сотворению права.

Именно по этой причине правовое очень часто запускается в оборот без достаточного осознания в нём сущего, глубинного. И если при этом неосознание имеет место хотя бы только по отношению к свободе и свободности, то уже и в этом случае просчёт может провоцировать самые тяжёлые негативные результаты.

Правовое может быть настолько искажено и искажается, что в нём начинает преобладать нечто противоположное, мнимое; – вместо закона властвуют нормы, взятые из ниоткуда и неприложимые ни к чему, а также декларации, нередко весьма запутанные по смыслу.

Как раз таких бедовых последствий не избежала юриспруденция новой России, когда на первом плане оказалось устройство общественной жизни исключительно на правовых началах.

2

Сколько раз многим из нас уже приходилось удивляться: то, на что мы вместе со всеми из чувства привычки не обращали почти никакого внимания, вдруг с очевидностью предстаёт в таком разнообразии граней и красок, будто целый окружающий нас мир открылся чем-то настолько важным, ранее практически неизвестным, что теперь, вне такого открытия, его уже никак нельзя считать достаточно удобным ни для постоянных озабоченных размышлений о нём, ни тем более для практической жизни в нём.

…В любом вещественном или в духовном состояние свободности «обнаруживается» исключительно под воздействием работы мысли. – Без этого, без акции осознания «обнаружить» его нельзя.

Здесь такой императивный подход связан прежде всего с тем, что свобода есть понятие, – такое же, как сотни и тысячи других. Только в этом случае имеет место информативное насыщение в слове, – то, посредством чего нам даётся знание о предмете или явлении. Нет информативного – нет и понятия, иначе говоря, – нет «размещения» знания в языке. То есть это должно указывать и на отсутствие самого слова.

Такое может быть лишь при полнейшем отсутствии знания, информативного. По мере же того как последнее появляется, оно становится усвоенным в языке, закрепляясь в отдельном слове или во многих словах. – Понятие свободы или свободности, поэтому, должно быть всегда ложным, если брать его «на отлёте» от языковой оболочки, от языка и рассуждать о нём исключительно через призму, например, политики, бытовых или прочих иных обстоятельств, а то ещё – просто «добра».⁴

Этого особенно нельзя недооценивать при разработках правового; – да, впрочем, и всюду, где приходится говорить о свободном или иметь с ним дело непосредственно.