Последний звонок. Том 1

— Дай сигарету.

Когда-то давно я дал сам себе торжественный обет: никогда не произносить фразу: «Ты же не куришь!» Я столько раз слышал ее, когда начинал курить, что меня от нее трясло. Интересно, что надеется услышать в ответ человек, ее произносящий? Что-нибудь вроде: «А, точно, совсем забыл! Спасибо, что напомнил», — что ли? Моя личная религия основывается на том, что когда человеку нужна сигарета, — человеку нужна сигарета. А не тупые вопросы.

Вопреки ожиданиям, от первой затяжки Брик не закашлялся.

— Чего ты не понимаешь, Дима? — тихо спросил он, выпуская дым в приоткрытое окно. — В те годы я не только паразитировал. Я пытался дать Борису то, чего он хотел больше всего. Он, будучи глупым и некрасивым подростком, отчаянно мечтал о двух вещах: интимной близости с девушкой и о любви. Почему-то в его сознании эти векторы никак не пересекались. Знакомо, да?

Я отвернулся от насмешливого взгляда и не ответил. Брик продолжал:

— С близостью, думаю, тебе все понятно, а насчет любви… Ну, я постарался сделать так, чтобы Катя его любила.

— То есть, изменил ее сознание?

— Это было легче, чем кажется. Я просто закрепил кое-какие переменные, и все. Ее чувства — настоящие, просто ослаблено восприятие новых впечатлений. Иными словами, из ветреной красотки, которая к нынешнему возрасту скатилась бы в какую-нибудь неприятную клоаку, я сделал… Ну, как это называется? «Однолюбку»? Нелепое слово, но ты меня понимаешь.

Я молча выбрался из машины. Говорить не хотелось. Опять от общения с ним возникает это непостижимое чувство сдвигающейся морали. До какой же степени можно манипулировать людьми, считая, что это для их блага?

— Перестань. — Голос Брика, покинувшего салон одновременно со мной, стал жестче. — Ты занимаешься тем же самым. Может, я и не так много почерпнул из головы Бориса, но кое-что успел. Это твое баранье упрямство в том, чтобы сделать всех счастливыми — не то же самое?

— Я не менял сознание!

Брик рассмеялся:

— И что, это как-то оправдывает? Давай поднимемся до метафор. В случае с Катей я удобрил почву и посадил семена. Это безнравственно. А ты бегал целый год по заросшему бурьяном участку с каменистым грунтом, разбрасывал семена и рыдал, что они не прорастают. Это — образец великого самоотречения во имя грандиозной в своей гуманности цели. Не кажется, что где-то пошел перекос? Когда я сказал тебе: «Ты можешь идти один», — я имел в виду, что даже если весь мир от тебя отвернулся, ты — справишься. Но я не думал, что ты один впряжешься в телегу, в которой лежит весь мир!

Я хлопнул дверью, Брик с озорной усмешкой повторил этот жест.

— Я хотел заставить его поверить в себя! — процедил я сквозь зубы, борясь с желанием закричать. — Безо всяких дурацких метафор. Он жил и жил в своем болотце, как этот чертов Обломов, и все! Человек — это нечто большее. Он же…

— Он не заслужил света, — перебил Брик. — Он заслужил покой.

Мы стояли по разные стороны моего «Форда» и смотрели друг на друга. Я — с ненавистью, Брик — с насмешкой.

— Даже сейчас, — продолжал он, — Борис пытается сражаться со мной — знаешь, за что? За то самое болото, в котором ему было уютно и хорошо вместе с Катей. Они счастливы были весь этот год, Дима! Смирись с неизбежным: ты проиграл в дурацкой войне непонятно чего с неизвестно чем. В войне, которую и начинать-то не следовало. Пошли.

Он щелчком отбросил окурок в сторону и направился к подъезду. Электронный замок открыл, даже не прикасаясь, дверь распахнулась навстречу. Мне ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним. Он молчал, я тоже не знал, что еще сказать. Так и поднялись на третий этаж.

Стоя напротив своей двери, я долго собирался с духом. Брик терпеливо ждал.

Я постучал. Легкие шаги Жанны услышал скорее на каком-то телепатическом уровне, чем настоящим слухом. Она всегда двигалась почти бесшумно. Так же, как в ту давнюю роковую ночь после Осеннего бала, когда, казалось, просто растворилась в воздухе.

Открыла дверь, замерла на пороге, переводя взгляд с меня на Брика и обратно. В растянутой майке и широких мешковатых штанах, она явно не готовилась к приему гостей. Брик лишь молча наклонил голову в знак приветствия. Я вздохнул:

— Извини. Я… Я хотел написать тебе смс-ку, но… не сумел придумать подходящую смс-ку.

Спустя пять долгих секунд тишины Жанна кивнула и отступила, приглашая нас войти.

— Конечно, — сказала она. — Это для него можно целый роман придумать, а меня лишний раз баловать ни к чему. Вдруг привыкну.

Глава 24

Начался прекрасный вечер. Жанна демонстративно позвонила моей маме и сообщила, что сегодня мы опять не заберем Костика, потому что у нас гость. Брик, слава всем богам, молчал. Иногда мне даже казалось, что он в самом деле испытывает смущение, но стоило взглянуть на его лицо, чтобы убедиться: плевать он хотел на все смущения мира. Маленький Принц думал.

После обеда, больше напоминающего поминки, он вытребовал у меня ноутбук и сигарету. Курить мы вышли на балкон.

— Зачем тебе сигарета? — спросил я.