Последний звонок. Том 1

— Никотин — интересный наркотик, — ответил Брик. — Изменения сознания минимальны, привыкание почти мгновенное, синдром отмены проявляется быстро. Так я контролирую Бориса. Когда я не курю, он мучается от никотиновой «ломки» и особо не мешает. Когда курю — он наслаждается мнимым облегчением и не лезет. Я заменил ему реальную войну на иллюзорную. — Тут он рассмеялся: — Бредово звучит, согласен, но сигарета действительно помогает мне сосредоточиться. Крутить спиннер пальцы устали.

Жанна с книжкой закрылась в комнате Костика — верный признак, что лучше ее не тревожить. Брик вперился в ноутбук, сидя в кухне. Сперва изучил страницу Харона, потом переключился на поисковик, и вскоре я отвернулся, не выдержав лихорадочного мельтешения текстовой информации. Читал Брик мгновенно.

— Говоря про «четыре двадцать», ты имел в виду «группы смерти»? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана. — Бред. И по логике, и по сути.

— Может, и бред. Но Юля переписывалась с ним на тему смерти, так? Кстати, можно глянуть переписку?

Он протянул мне Юлин телефон. Содержимое меня озадачило своим отсутствием. Телефон как будто только что купили. Установлен стандартный набор приложений — и все.

— Там черный список, — сказал Брик. — На все номера, кроме матерного.

— Какого? — вздрогнул я.

Брик посмотрел на меня в задумчивости.

— М-м-м… Кроме маминого. Материнского. Машиного. Номера мамы. Не придирайся к словам, ты меня понял!

— Честно сказать — далеко не сразу. Ну ясно, да, чтобы «послание» не сработало от «левого» звонка. А где этот «Телеграм»?

— Нету, — раздраженно ответил Брик. — Я, кажется, сказал — там скрины переписки, самого приложения нет. Загляни в «Галерею».

Я заглянул. Переписка выглядела следующим образом:

Юля:

Жизнь становится невыносимой. Я бесконечно одинока в этом мире. Даже природа ополчилась против меня. Уже конец мая, а до сих пор не было ни единого солнечного дня.

Haron:

И не будет. Мир катится к закату. Мы с тобой много говорили об этом.

Юля:

Беседы с тобой— моя единственная отрада. Только в них я нахожу смысл.

Haron:

Конечно, ведь мы говорим на одном языке. Я тоже к тебе привязался. Мне хотелось бы встретиться с тобой. Для того чтобы не расставаться никогда.

Юля:

Об этом мы тоже много говорили…

Haron:

Да. И я готов ждать — столько, сколько нужно.

— Насколько это похоже на Юлю? — спросил Брик.

Я задумался. На Юлю прочитанное не походило настолько, что об этом казалось смешным говорить.

— Не знаю. Я бы сказал, что она глумится над этим убогим, как только может. А он принимает за чистую монету. Хотя, наверное, думает, что все строго наоборот.

Брик кивнул, но тут же добавил:

— Либо ты ее просто знаешь не так хорошо, как думаешь.

— Я не думаю, что хорошо ее знаю. Знаю только то, что она сочла нужным мне показать. И еще знаю, что все это — маска.

— Под которой запросто может быть вот такое. Неприятно думать плохо о собственной дочери, но она подросток. Я в ее возрасте тоже совершал не самые умные поступки.

От обсуждения поступков я воздержался и перелистнул несколько снимков. Все примерно одно и то же: смерть, безысходность, жизнь — боль, скорей бы умереть… А вот и что-то новенькое.

— Испытания? — переспросил я неизвестно у кого. И неизвестно кто ответил мне голосом Брика:

— Самая бредовая часть переписки. Особенно последнее задание. Держу пари, в детстве этот ребенок не читал о подготовках космонавтов, из которых ни один по итогу не дошел до самоубийства. Что? Что такое? Пресвятые Исследователи, как бы я хотел прочитать твои мысли в этот момент!

Хотел бы я сам в этот момент прочитать свои мысли, но они вдруг разбежались в разные стороны, оставив лишь одну звенящую тишину в голове.