Последний звонок. Том 2

— Первое. — Он открыл окно и пыхнул туда клубом дыма. — Там, в аэропорту Красноярска, вы говорили с одним из тел, в которых периодически бывает Разрушитель, то есть, — я. У мужика дочь такого возраста, и вообще, он очень сентиментален из-за своей болезни. Второе. Я действительно сказал, что хочу спасти Юлю, но не потому, что она мне чем-то дорога, а потому, что это был единственный способ заставить вас поступать правильно. Если вас интересуют тонкости предстоящей операции — разочарую: поскольку Силы ранее не занимались воплощениями, то и таких сбоев системы, как Юля, не появлялось. Предположительно, можно убедить ее расстаться с силой в пользу того, кого она выберет. Это должно быть похоже на самоопределение души после смерти. Но если она выберет не того, то все затрещит по швам. Именно поэтому, Дмитрий Владимирович, наши с вами цели совпали. И не надо морщиться. То, что я не испытываю каких-либо ценных для вас эмоций сам по себе, не значит, что я не могу их имитировать.

Сделав над собой усилие, я это проглотил. В конце-то концов, если человек делает то, что нужно, какая разница, что он при этом чувствует? Главное, чтобы результат радовал лично меня.

— Хорошо, усвоил, — кивнул я. — Исследователь хочет убить Юлю?

— Третье, — стряхнул в форточку пепел Николай Васильевич. — Называть Исследователя — Исследователем уже не актуально. Небеса захлопнулись в тот миг, когда он убоялся развоплощения и повел свою игру. Попытка убить Юлю на крыше — это было его последнее действие в интересах Исследователей. После этого он, по сути, превратился в то же самое, что являет собой Принц, но с куда меньшим грузом сентиментальности. Иными словами, Дмитрий Владимирович, у нас тут не штампованный голливудский боевик с добром и злом. Это — фильм Гая Риччи, или Квентина Тарантино, где целый ряд подонков цинично преследует свои цели. При этом лишь один подонок знает, как поступить правильно — для того, чтобы жизнь на Земле и во Вселенной продолжалась. — Николай Васильевич показал большим пальцем на себя. — А Юля — это разница в балансе между Исследователями и Разрушителями. Ранее было достаточно отдать ее силу первым. Теперь все несколько сложнее, из-за этого придурка, который пытался вас шантажировать. Поскольку ни он, ни Принц более не рассматриваются как кандидатуры на возвращение, должны погибнуть они оба, плюс я — тогда баланс будет полностью восстановлен и, хочется верить, Силы больше Землю не потревожат.

Николай Васильевич резко вильнул рулем и долбанул по клаксону. Замешкавшемуся при повороте водителю досталась длинная матерная тирада.

— Давайте все предельно упростим, — вздохнул я. — Кто будет пытаться убить Юлю?

Он рассмеялся, покачал головой:

— Если бы я мог это знать. Кто такая Юля? Что она из себя представляет? Я не знаю, вы не знаете, даже ее мать не знает. Пожалуй, лучше всех ее сейчас знает Кай — но он, смею заверить, последний человек, который будет делиться своими знаниями. А без этого знания невозможно спрогнозировать, куда рванет сила девочки после ее смерти. Именно поэтому нам с вами, Дмитрий Владимирович, жизненно необходимо разыскать Юлю первыми. Понять ее и убедить сделать правильный выбор. Если ее сила достанется Принцу или Придурку, — результат будет неутешительным. Предупреждаю сразу: борьба станет бессмысленной. Поэтому я моментально передам Силам разрешение вмешаться, и планета Земля перестанет существовать. Плюс-минус галактика Млечного пути — но это вас, в данном контексте, вряд ли может серьезно беспокоить.

Миновали раскрытые настежь больничные ворота — я удивился, ведь часы посещений уже явно закончились, да и вообще, почему любой транспорт может проникнуть на территорию больницы беспрепятственно? — и остановились возле одного из корпусов.

Выбравшись из машины, Николай Васильевич двинулся ко входу, и я послушно пошел за ним. На крылечке сидел санитар, судя по возрасту — студент. Он курил под запрещающим курение знаком.

— Как служба? — проходя мимо, Николай Васильевич хлопнул санитара по плечу и открыл дверь.

Парень запоздало вздрогнул и поднял на меня растерянный, недоумевающий взгляд:

— Как я здесь оказался?

Я дернул на себя прозрачную дверь, вошел в вестибюль и замер.

Николай Васильевич стоял, уперев руки в бока, и смотрел на происходящее, будто генерал — на поле проигранной битвы. Двое полицейских застыли друг напротив друга с бессмысленными взглядами. Неподалеку, рядом с пустующим стулом, сидела на полу медсестра и медленно, сосредоточенно растирала виски. Несколько человек пытались не то ползти, не то встать. В дверях лифта застыл доктор. Он глядел на бумаги, которые держал в руках, и не обращал внимания на двери, то и дело сдавливающие его с двух сторон. Каждое сдавливание сопровождалось мягким звуковым сигналом.

— Дайте угадаю, — сказал я. — В больнице вы своих «тел» не оставили, потому что «бла-бла-бла», какая-то заумная хрень, мне, дебилу, непонятная.