Послеполуденная Изабель

Одним словом, рутина. Высококлассная бумажная работа. Ничего захватывающего. Но я не жаловался. Мне платили столько же, сколько на должности партнера в Нью-Йорке, при вдвое меньшей рабочей нагрузке без нервотрепки. Мои коллеги были эффективными, добросовестными, в значительной степени довольными тем, что работают в хорошо отлаженной, но не слишком напряженной среде корпоративного права. Фирма выплачивала мне «надбавку за международный перевод».

Я вернул себе десять фунтов120, потерянные во время недавнего пира потерь. Я не страдал лишним весом. Но и подтянутым тоже не был. Словом, выглядел слегка расплывшимся мужчиной средних лет. Правда, не утратил шевелюры. Недавний хаос в личной жизни не избороздил, как мог бы, мое лицо, хотя и покрытое морщинками вокруг глаз. В течение моей первой недели в городе меня отправили к местному врачу для обязательного обследования, предусмотренного правилами компании. Меня встретил скучающий, хорошо одетый ливанец по имени Хутва. После первичного осмотра он вынес вердикт: мой вес килограммов на шесть превышает идеальный; мои жалобы на бессонницу вызывают беспокойство (и прописал мне таблетки, которые враз вырубали меня, но их, как он предупредил, следовало принимать только кратковременно, чтобы не развилась серьезная зависимость); и я определенно сошел с ума, выкуривая пачку сигарет в день.

– Мой совет: немедленно прекратите. Бросайте, пока вы на коне, и все такое. Но если это невозможно, назначьте себе дату не позднее чем через двенадцать месяцев, чтобы к этому времени полностью покончить с курением. В остальном вы в неплохой форме. Проблемы со сном можно урегулировать с помощью таблеток. Но нужно стремиться к тому, чтобы соскочить с них. Зависимость – это то, чего у всех нас предостаточно в середине жизни.

Врач из Бейрута в роли короля-философа. Из-за его ауры вечной скуки я почувствовал в докторе Вадже товарища по несчастью. Точно так же, как поймал себя на мысли: зависимость от романтических отношений – вот от чего мне нужно на некоторое время дистанцироваться.

Я принял и профессиональное решение: не растворяться в работе, а по возможности сохранять некоторую отстраненность. Под этим подразумевалось: в офисе, в строгом деловом костюме, я предельно собран и жесток, как всегда. Если мне нужно пригласить клиента на ужин или поехать по делам в Женеву или Лозанну (мы обслуживали нескольких прибыльных налоговых изгнанников в Швейцарии), я сделаю все, что потребуется, и сделаю это хорошо. А потом вернусь в свою квартиру, переоденусь в кожаную куртку и джинсы, переправлюсь на метро на другой берег Сены и… дальше в свободном плавании. Импульс амбиций – пресловутая американская потребность самоаттестации через призму достижений и успеха – покинул мое пространство. На ближайшее будущее он затаился в других уголках психики. Хотя безукоризненно профессиональный и компетентный в офисе, я был внутренне отстраненным. Никто этого не видел, никто не знал о моей безмерной двойственности, кроме меня самого. Как только часы показывали 19:00, меня как ветром сдувало с работы. Пять минут пешком, и я уже дома. Спустя еще несколько минут я выходил оттуда в неформальном прикиде. Вечер в свободном полете. Обычные занятия, заполняющие время: кино, джаз, книжные магазины, кафе. Но в тот момент я так боялся в очередной раз быть отвергнутым, что воздерживался от общения с ней.

Отчаяние накатывало волнами, я скучал по Итану, но у меня была договоренность с фирмой о поездке на два выходных в месяц: мне даже разрешили использовать служебную квартиру в районе Западных 50-х улиц для моих отцовских визитов. Горди и другая сторона договорились, что Джессика присоединится к нам на три дня, пока я буду в городе. Между тем мой секретарь в Париже изучила вопрос и через контакты в посольстве нашла для меня американку-экспатку со слабослышащей дочерью. Женщина свободно владела языком жестов и давала мне уроки по три часа в неделю. Я нашел репетитора по французскому языку и брал ежедневные часовые уроки, оплачиваемые фирмой. Так что самосовершенствованием я занимался по полной программе. А вечера заполнял культурными мероприятиями. Я продолжал выкуривать по пачке «Кэмел» в день. Совершал бесконечные пешие прогулки. Несколько километров каждую ночь, особенно когда таблетки не действовали и сон не настигал меня, и я пытался читать, пытался работать, но вместо этого одевался и бродил по темным улицам, совершенно бесцельно, направляемый бессонницей и необходимостью двигаться.

Прошло три недели после моего переезда, когда однажды я резко проснулся часа в три ночи, и в голову стукнуло: рискни, испытай судьбу. Я схватил листок почтовой бумаги, завалявшийся дома, потянулся за авторучкой. И написал: