Послевкусие: Роман в пяти блюдах

На следующее утро Хлоя просыпается рано, потому что голова соскальзывает у нее с подушки и упирается в металлические прутья переносной кроватки. Кроватка ей маловата, даже если Хлоя лежит в ней по диагонали. Я беру Хлою к себе в постель, надеясь, что она снова уснет, но она не желает спать, а это значит, что и мне теперь не удастся. Последние дни Хлоя явно чувствует себя не в своей тарелке. Она, как и Ричард, раб своих привычек: в ее детском мире должен царить покой и порядок, а когда он нарушается, свой протест она выражает плачем и беспокойным сном. Сегодня среда, день занятий в классе «Джимбори». К сожалению, у меня полно дел: нужно написать статью в триста пятьдесят слов и придумать четыре рецепта низкокалорийных блюд, которые так любят на Юго-Западе, а это значит, что весь день я проведу на кухне и за письменным столом. С другой стороны, в «Джимбори» мы не были уже целый месяц, и я думаю, что Хлоя по нему соскучилась.

Ричарда я почти не оставляю одного, за исключением кратких визитов на рынок, но Центр еврейской общины находится на другом конце города, и нас не будет как минимум два часа. Когда Ричард просыпается, я кормлю его и Кэтрин вареными яйцами, потом мы проверяем работу кнопки, с помощью которой Ричард сможет открыть входную дверь, когда к нему придет физиотерапевт. В карман инвалидного кресла я кладу мобильник и бутылку воды. Ричард подкатывается к кровати, на которой валяется целый ворох дисков.

— Мне нужна игра в Сан-Диего, сезон семьдесят пятого. Не поможешь найти?

— Ты уверен, что тебя можно оставлять одного?

Ричард молча кивает, надевая наушники.

— А если тебе захочется в туалет? — спрашиваю я, думая о бутылке с водой, которую только что подсунула Ричарду.

— Не захочется, — отвечает он, распутывая шнур наушников.

— Зачем тебе наушники? Ты же остаешься один.

— Знаю. Просто они мне нравятся, — говорит Ричард и водружает их на голову.

— Но ты можешь не услышать звонка в дверь.

Ричард улыбается и делает вид, что не слышит меня.

— Все нормально, иди. Пожалуйста, — громко говорит он, поскольку матч уже начался.

За тот месяц, что Хлоя не ходила на занятия в «Джимбори», она стала гораздо лучше удерживать равновесие. К моему удивлению и собственному восторгу, она самостоятельно преодолевает пять ступенек, поднимаясь на горку и держась за меня только одной рукой. Добравшись до площадки наверху, она крепче становится на ноги и нетерпеливо отталкивает мою руку, когда я пытаюсь ее поддержать.

— Нет, — нахмурясь, говорит она.

— Четкое и решительное «нет». Не в маму, видно, пошла.

Я не знала, что Нил и Эли тоже пришли на занятия, поэтому удивляюсь, обнаружив, что они стоят рядом.

— Привет, — говорю я. — Я вас не заметила.

— Мы учимся пользоваться уборной и большую часть занятия провели в комнате для мальчиков, — говорит Нил, держась за поясницу. — Господи, до чего же низко приходится нагибаться.

Я улыбаюсь и почему-то испытываю смущение.

— Я оставил вам несколько сообщений, — говорит Нил. — А от вас не получил ни одного. Наверное, это что-то значит?

Я знаю, что Нил звонил мне три раза, но, занятая Ричардом, я не отвечала на его звонки.

— Простите. Понимаете, один мой друг попал…

— Я знаю, — говорит Нил. — Мне рассказывала ваша подруга, Рут. Сожалею, что так получилось. Мы с Ричардом встречались у вас на детском празднике, да?

Я киваю.

Рут не сказала, что Нил спрашивал обо мне, и в данных обстоятельствах это не удивительно. Хотя мы с Рут помирились, о Ниле мы предпочитаем не говорить, к тому же в классе «Джимбори» я не была с того дня, как Ричард попал в больницу. В свете происшедших событий, когда на кону стояли жизнь и смерть, романтические перипетии как-то отошли на задний план. И все же я допускаю, что отвечать на расспросы Нила Рут было неприятно.

— Я была слишком занята, — говорю я. — Простите.

— Ничего. В любом случае, вы улучили минутку, чтобы написать благодарственные письма, — натянуто улыбаясь, говорит Нил.

Я писала эти письма, сидя у постели Ричарда и не зная, выйдет ли он когда-нибудь из комы. В этот момент Эли дергает отца за штанину, и Нил коротко мне кивает.

— Извините, — говорит он. — Природа зовет. Опять.

До конца занятий мы избегаем друг друга.

Во время Песни мыльных пузырей я украдкой бросаю взгляд на Нила, но он намеренно смотрит в другую сторону. Эли, который ни капельки не похож на отца, сидит у него на коленях, положив голову ему на грудь. Странно, но я только сейчас заметила, до чего они не похожи друг на друга. Что чувствует Нил, глядя в глаза сына и видя глаза жены? Нравится ему это или лишний раз напоминает об утрате? Я не знаю ответа на этот вопрос, но я рада, что Хлоя похожа на меня.

Глава 27