Посмертие. Второй шанс

Угрул пристально посмотрел собеседнице прямо в глаза, но, к его удивлению, та выдержала это. И непонятный трепет родился где‑то на задворках сознания шамана — далеко не каждый воин племени мог повторить то же самое, что и эта женщина. А Угрул знал силу своего взгляда. Хорошо знал, а потому и не понимал, откуда во взгляде этой женщины твёрдость камня.

— Значит, ты оплачешь клан, как того велят обычаи?

— Да. Я сделаю это после того, как их смерти будут отомщены.

— Только глупец уверен в том, что он увидит лучи восходящего Солнца завтра, если сегодня ему предстоит сразиться с врагом.

— Что же, тогда меня оплачут вместе с остальными.

— Если будет кому оплакивать. Но быть по сему. Если ты точно не ищешь внимания это чужеплеменника.

— Нет, шаман. Я не ищу его внимания.

— Хорошо. Тогда поведай мне о том, что тебе удалось увидеть в лагере Быков.

— Разве сейчас тебе не достаточно того, что ты уже услышал?

— Угрулу из племени Волка — достаточно. Но шаману Угрлу, который зовет воинов на битву с извечным врагом, в которой им предстоит сражать бок о бок с другими извечными врагами, этого не достаточно. Я должен быть уверен, что после этой битвы, если нам будет дарована в ней победа, люди моего племени смогут вернуться в родные леса, не опасаясь клинков столь неожиданных друзей.

— Я не слышала ни от одного из Быков ни единого слова о том, чтобы после сражения атаковать наши кланы.

— Не слышала или их не было произнесено?

— Те же сомнения терзают и вождей их племени. Они задавали много вопросов Грефу, но главным среди них один. Ты хочешь услышать его?

Язима замолчала, глядя Угрулу прямо в глаза.

— Я хочу знать и вопрос, и ответ на него, женщина.

— Они спрашивали, почему воины их племени должны погибать в сражении с убийцами людей чужого племени. Они спрашивали его, зачем их племени эта месть? Они тоже боятся за свои семьи. Ведь месть Крылатых Убийц неминуема, даже если тем и придется прежде победить Духов Разрушения.

— И что им ответил твой спаситель?

— Он сказал им, что у Крылатых Убийц сейчас нет времени для мести. Они слишком заняты борьбой с Духами Разрушения. А ещё он, что и Быки, и Волки — все мы люди. Он сказал, что людей мало, и что нас становиться всё меньше и меньше. А потому не имеет значения, дети какого племени погибали от колдовства и стрел пришельцев с юга. Он говорил, что убивая друг–друга и изгоняя самых храбрых воинов из племени, мы только помогаем нашему общему врагу становиться сильнее. И если мы действительно люди, а не трусливые двуногие звери, то должны перестать бояться, должны перестать сражаться друг с другом и повернуть оружие против нашего общего врага. Так он сказал, и ему поверило много вождей, воинов и шаманов.

Угрул недоверчиво посмотрел на Язиму.

— Он так сказал и всё? И что, никто не возразил ему? Даже шаманы его племени не возражали этим безрассудным словам?

— Они возражали. Они говорили о традициях и опыте многих поколений. Они призывали подумать о благе племени и подождать, пока Предки выразят свою волю и дадут советы.

— Значит, Предки Быков тоже молчат.

— Да, шаман. Не только ты не можешь прочитать будущее по колдовским костям. Прорицатели Быков тоже не видят будущего. Моран сказала, что если их Предки и говорили с кем, то это был только Слепой Буддар. А этот шаман велел воинам и шаманам помочь Грефу. А ещё она сказала не верит в то, что Предки говорили даже со Слепым Буддаром.

— Женщина участвовала в разговоре мужей?

— Моран — ведьма. Она очень сильная ведьма: её боятся многие из шаманов.

— Я слышал, что у Быков есть прорицательница.

— Она — ведьма. В прошлый свой прилёт Крылатые Убийцы оставили так и не нашли двух своих воинов. Их черепа теперь украшают жилище ведьмы.

— Откуда тебе это известно, женщина?

— У меня есть уши. Так говорили женщины, — при этих словах Угрул улыбнулся, но Язима не обратила на это внимания и продолжила, — И так говорили воины. Она смеялась над опасениями воинов и страхами шаманов. Она называла воинов трусливыми бычками, которые бегут от опасности в то время, когда коровы защищают телят. Она говорила, что Предки и сами не знают, что делать людям. А Греф на эти слова сказал, что люди должны сами выбирать свой путь. Тогда шаманы начали говорить о том, что только люди живы только потому, что чтут традиции и заветы Предков. Один из них обвинил Моран в том, что она полна ненависти, и что эта ненависть погубит и её, и всё племя. Тогда ведьма сказала, что страх перед Крылатыми Убийцами мешает шаманам видеть будущее, иначе они давно бы увидели гибель всех людей в конце тропы, по которой шаманы ведут племена сейчас. Они были очень злы друг на друга. Я даже подумала, что сейчас они начнут творить колдовство друг против друга.

— Но этого не случилось?