Посмертие. Второй шанс

Понял Греф примерно следующее. Дозорные на помосте наблюдали вовсе не за лесом и озером, как он решил сначала, а за небесами на горизонте. Селение действительно готовилось с эвакуации под покров леса, но причиной тому были совсем не чужие племена. На сей раз, враг должен был появиться в небесах. Что за враг — Греф не совсем понял. Рисунки, сделанные Огрой, больше всего напоминали уродливых птиц с седоками на спинах. Домам, судя по всему, предстояло погибнуть в пожаре, а людям следовало разбиться на небольшие группы и скрываться в лесу. Неизвестные летуны могли выслеживать беглецов. Что предстояло неудачникам: смерть или плен — осталось тайной. В любом случае все стремились избежать встречи с этим врагом. Греф даже попытался спросить о возможном сопротивлении, нарисовав фигурку воина с луком и добавив несколько мелких черточек снизу у летящего врага. Огра только скрипнул зубами и отрицательно покачал головой. Он зачеркнул одну вражескую фигурку, после чего перечеркнул большую часть большую часть знаков, обозначавших группы беглецов. Греф понял: враг силён и будет жестоко мстить за смерть каждого из своих воинов. Вплоть до уничтожения целого племени. Но это также значило, раньше воины пробовали сопротивляться. Просто сейчас сила оружия стала крайней мерой.

Утешало одно: соседние племена ожидала такая же участь. Следовательно, в этих землях на некоторый период наступало вынужденное перемирье между людскими общинами. Теперь стали понятными и решение Коргара как можно быстрее увести чужаков из родных земель, и нетерпение молодых воинов, спешащих домой. Каждый из них знал о предстоящей опасности и хотел в это время находиться рядом с близкими людьми. Ведь если женщинам и детям не удастся надёжно укрыться, то только сила оружия воинов могла даровать шанс на спасение: дать время отыскать более надёжное убежище, пока враг будет занят сражением.

В очередной раз мелькнула мысль, что здесь, в этом мире, в жизни людей очень много неправильного. Разрозненность человеческих общин, которые враждуют между собой в то время, когда у них есть общий могущественный враг, теперь выглядела даже не странной, а попросту нелепой. В подобных случаях на Земле люди стремились объединиться, но здесь, похоже, об этом даже не думали. Но Греф был твёрдо уверен, что всему должно быть логическое объяснение. Просто его нужно отыскать. Знать бы где?

Впрочем, начало путеводной нити он видел. Общение. Пока он не выучит язык этих людей, все его поиски обречены. Здесь есть письменность, Следовательно, можно надеяться отыскать и местные архивы. Предания и легенды есть у любого, даже самого отсталого народа Земли, и из этого источника тоже можно почерпнуть немало полезного. И есть пещера в скале, с которой он уже успел пообщаться.

Греф встал, давая понять брату, что больше объяснений не нужно. Главное ему и так понятно — скоро предстоит встреча с кем‑то очень неприятным. Что ж, если эти летуны попробуют причинить вред людям, которые признали его родным, то он в стороне точно не останется. Даже скала упомянула о возможности смерти, а тут речь идёт о созданиях из плоти и крови.

***

— И всё же я останусь при своём мнении, Санкаан. Эта, если так можно выразиться, традиция слишком молода и слишком сомнительна по своему содержанию. Да и практической пользы от её соблюдения лично я не вижу.

— Ты всегда слишком мягко относился к фиримар, мой друг. Видимо, наставник Рамлиай передал тебе не только знания, но и свои взгляды. Ты прав, относительно пользы: это простая забава. Но ведь молодёжи свойственно развлекаться. К тому же они должны показать свои умения.

— Боюсь, что недалёк час тех событий, когда не только юнцам, но и нашим наставникам придётся участвовать и показать всё, на что они способны. И это уже будет не забава, как ты выразился, а очень серьёзные дела.

После этих слов на террасе повисла тишина, разбавляемая только звонким щебетанием птиц в кронах деревьев раскинувшегося в низу парка. Лучи вечернего солнца искрились в золотистом вине, разлитом в хрустальные бокалы. Ветер даровал собеседникам приятную прохладу и пытался играть с длинными локонами их золотых волос, которые струились по гладкой коже шоколадного цвета. Ни одна морщина не посмела оставить свой след на свежих лицах хозяина дома и его гостя. Только выражение ослепительно–голубых глаз, позволяло судить о количестве прожитых ими лет и о той тревоге, которую вызвали последние произнесённые слова.

— Ты был на Совете, — то ли спросил, то ли констатировал факт один из двух высокородных ангья, одетый в просторный, богато украшенный золотым и серебряным шитьём, халат из чёрного шелка.

— Присутствовал, — то ли подтвердил, то ли уточнил собеседник, и его изящные пальцы нервно потерли мочку уха.

Его одежда свидетельствовала, что он гость, который недавно переступил порог дома и не собирается здесь надолго задерживаться. По её крою, материалу и украшениях, было видно, что гость не менее знатен, чем хозяин, но предназначалась она для путешествий.

— Всё так плохо, Илоонир?