Посмертная маска любви

Великая штука свобода, радостно размышлял я, размашисто шагая по лесу. Сравнится ли какое-нибудь другое жизненное ощущение с ее немного горчащим, но таким сладостным вкусом? Ни женская любовь, ни слава, ни удача, ни тем более какие-то презренные деньги — ничто не стоит ее, это я могу вам заявить как человек временно лишившийся и вновь обретший ее.

О свобода! Ты — факел, сияющий в ночи, указующий путь заблудившемуся путнику. О свобода! Ты — путеводная звезда, ведущая нас к новым берегам. О свобода! Ты — чудесная сладость бытия, не сравнимая ни с одним наслаждением, доступным человеку. Немногим ты достаешься в удел, немногие могут упиваться тобою ежесекундно. Мечтая о тебе в судорожных снах, мы живем без тебя, ощущая внутри себя гнетущую пустоту и ужасную ненужность. Ибо ты — воздух, без которого человек загибается в три минуты. Ты — кровь, струящаяся по нашим жилам бурными толчками. Ты — смысл нашего существования и его единая цель. Ты, ты, ты…

Знал бы я, в ту минуту восторженно приветствуя свое освобождение, что недолго, совсем недолго осталось гулять мне на свободе!..

Глава 19

Брякнула крышка несгораемого сейфа, зашуршало полотно, падая на пол. Запахло разбавителем для красок, и этот резкий аромат, смешавшись со свежестью ночного дождя, вызвал в Ринате приступ тоски и странного тревожного беспокойства. Яркий свет электрических ламп соперничал с приглушенным светом, лившимся с застекленного потолка мансарды. Опять шел дождь, опять хмурое небо заглядывало сквозь крапчатые стекла мансардных окон, мрачно клубились облака над городом.

Для разгона Ринат решил поработать над старыми эскизами, чтобы перед сеансом с натурщицей немного «расходилась» рука. Но работа валилась из рук, его мутило от одного взгляда на бумагу, и он решил взбодриться, осторожно достав из сейфа икону.

Особые условия хранения — вот что было камнем преткновения для заключения договора между ним и патриархией, которая передала ему для реставрации «Благовещение Божьей Матери». Конечно, не обошлось без интриг, но ему давно хотелось поработать с этим гениальнейшим произведением древнерусского искусства, которое искусствоведы приписывали кисти самого Дионисия. Ему, традиционно играющему роль демиурга, мастера, творца, хотелось на короткое время стать смиренным подмастерьем, робким учеником, скромным монастырским иконописцем, чтобы шаг за шагом, мазок за мазком прочувствовать всю картину, все переливы цвета, полутона, неземной колорит, ту характерную игру цвета, которая придает лицу Девы Марии особое свечение святости. Ощутить воздушную ломкость крыльев архангела Гавриила, возвестившего Марие о Божьей благодати, и священный восторг природы перед приходом Христа, и весь дух русского древнего благочестия, который струился от иконы мощным энергетическим потоком.

Для того чтобы ему передали для реставрации икону, пришлось все огромное помещение, которое он оборудовал под мастерскую, снабдить сигнализацией, купить несгораемый сейф, чтобы в случае пожара, наводнения или ограбления спасти это бесценное произведение искусства. Зато теперь он мог наслаждаться святыней в одиночестве, бесконечно угадывая те невидимые неопытному взгляду нюансы, которые отличают мощную умелую руку истинного художника от руки посредственного оформителя.

Этот заказ достался ему с таким трудом! Отец Амвросий, священник церкви Благовещения в селе Троепольском, его старинный друг, недавно трагически погибший при загадочных обстоятельствах, лично просил патриархию о предоставлении права на реставрацию именно Максютову. И только после долгих уговоров и тайных нажимов через особые каналы с ним заключили договор, а иначе икону реставрировали бы в иконописных мастерских Лавры. И вот теперь он полный, правда временный, ее хозяин! Он влюблен в нее как в женщину, только во много раз сильнее. Он может бесконечно рассматривать плавные линии фигур, контуры скорбных лиц — святых лиц, с бесплотными телами, тяжелыми веками мучеников, с тонкими губами, не знающими иных страстей, кроме одной — любви к Богу.

Теперь, после гибели Игоря, что будет с иконой, неизвестно… Ее могут отобрать в любой момент, но могут в обычной бюрократической неразберихе забыть о ней на долгие годы. И может быть, только через несколько лет в канцелярии найдут бумажку — договор на реставрацию и опомнятся. Все это зависит от случая, от сиюминутного расположения звезд, и поэтому Ринат, не зная, сколько пробудет у него «Благовещение» — день, неделю или год, спешил насладиться его обладанием.