Посмертные записки Пикквикского клуба

Закончив эту импровизованную речь, мистер Уэллер хлопнул сжатым кулаком по своей ладони и бросил дружеский взгляд на мисс Томкинс, пораженную неописуемым ужасом при одном предположении дерзкого слуги, что в ее «вестгетском заведении для благородных девиц» могут быть посторонние мужчины, к тому же олухи или болваны, как энергично выразился мистер Уэллер.

Так как в особенных объяснениях со стороны мистера Пикквика не оказалось ни малейшей надобности, то скоро ночная конференция в «пансионе благородных девиц» была приведена к вожделенному концу. Друзья отправились домой. Мистер Пикквик хранил глубокое молчание всю дорогу и даже не сообщил никакого остроумного замечания в гостинице «Вестник», когда сидел он в своем номере перед пылающим камином с чашкой горячего чаю. Ученый муж был, по-видимому, отуманен и погружен в глубокое раздумье. Раз только, обратив пытливый взор на мистера Уардля, он проговорил:

— Вы как попали сюда?

— Очень просто. Мы, то есть Трундель и я, вздумали поохотиться на здешних полях, — отвечал мистер Уардль. — Мы приехали в эту гостиницу сегодня вечером и с изумлением услышали от здешних слуг, что и вы тоже здесь. Чудесная встреча, Пикквик, право! — продолжал веселый старик, хлопнув по плечу своего любезного друга. — Я рад, что вы здесь. Мы устроим общими силами забавную потеху, и авось мистер Винкель еще раз покажет нам свою удаль… помните?

Мистер Пикквик ничего не отвечал. Он даже не осведомился о здоровьи своих друзей на даче Дингли-Делль. Допив на скорую руку другую чашку чаю, разбавленную ромом, он отправился в свою спальню, приказав Самуэлю явиться к нему со свечой, когда он позвонит.

Звонок раздался через несколько минут. Мистер Самуэль Уэллер явился в спальню своего господина.

— Самуэль, — сказал мистер Пикквик, бросая беспокойный взгляд из-под белой простыни.

— Что прикажете? — сказал мистер Уэллер.

Мистер Пикквик повернулся на другой бок и не сказал ничего. Мистер Уэллер снял нагар со свечи.

— Самуэль, — проговорил опять мистер Пркквик, делая, по-видимому, величайшее усилие.

— Что прикажете? — отвечал еще раз мистер Узллер.

— Где этот Троттер?

– Иов, сэр?

— Да.

— Уехал, сэр.

— Со своим господином, я полагаю?

— С господином или другом, черт его знает, только вы угадали, сэр: он отправился вместе с ним. Мошенники, сэр.

— Джингль, я полагаю, нарочно подослал этого сорванца, чтоб провести нас?

— Именно так.

— Всю эту сказку насчет похищения девицы он выдумал?

— Непременно. Ловкие мошенники, сэр, пройдохи первой руки.

— В другой раз, я полагаю, этот Джингль не так легко ускользнет из моих рук.

— Разумеется, — отвечал мистер Уэллер.

— И где бы я ни встретил этого мошенника, — продолжал мистер Пикквик, приподнимаясь с постели и ударив со всего размаха пуховую подушку, — где бы я ни встретил этого проклятого Джингля, я сотру его с лица земли или мое имя — не Пикквик.

— A вот, сэр, только бы заграбастать мне в свои лапы этого каналью с восковой рожей, я повыжму настоящую водицу из его оловянных зенок или мое имя — не Уэллер. Спокойной вам ночи, сэр.

Глава XVII. Объясняющая удовлетворительным образом, что ревматизм бывает иной раз источником вдохновения для человека с истинным талантом

Организм мистера Пикквика, крепкий и сильный, приспособленный вообще к перенесению всяких трудов и напряжений, не мог, однако ж, устоять против сцепления непредвиденных напастей, испытанных им в достопамятную ночь, описанную в последней главе. Холодная ванна на мокрой земле и спертый воздух в душном чулане произвели разрушительное действие на его ноги и желудок.

Поутру на другой день мистер Пикквик почувствовал страшный припадок ревматизма.

Но, несмотря на физическую немощь, дух его был бодр, и мысли текли стройным потоком в его светлой голове. Он был весел и даже остроумен, как всегда. Не чувствуя ни малейшей досады и никакого огорчения по поводу последних приключений, он смеялся от всей души, когда мистер Уардль намекал шутливым тоном на его ночные похождения в девичьем саду.

Этого мало. В первые два дня мистер Пикквик, принужденный лежать в постели, призвал к себе своего слугу, который и был при нем безотлучно. В первый день мистер Самуэль Уэллер забавлял ученого мужа анекдотами и повествованиями о различных событиях действительной жизни, во второй — мистер Пикквик потребовал перо, чернильницу, бумагу и просидел до глубокой ночи за письменным столом. На третий день великий человек, продолжая заседать в своей спальне, отправил записку к господам Трунделю и Уардлю, приглашая их завернуть к нему вечерком и вместе осушить бутылочку-другую вина. Приглашение принято было с большой благодарностью; когда же тесть и зять уселись в комнате ученого мужа за гостеприимным столом, мистер Пикквик поспешил вынуть из своего портфеля небольшую тетрадку, где помещалось последнее произведение его плодовитого пера.