Посмертные записки Пикквикского клуба

— Не говори мне ничего, — сказала миссис Нупкипс.

— Но ведь ты сама, душечка, признавалась открыто, что готова с ума сойти от любезностей капитана Фиц-Маршала. Ты беспрестанно приглашала его к себе, мой друг, и пользовалась всяким случаем, чтобы выставить на вид капитана Фиц-Маршала.

— Слышишь, Генриетта? — сказала миссис Нупкинс, обращаясь к своей дочке с видом оскорбленной добродетели. — Чему тут удивляться? Ему не в первый раз сваливать с больной головы на здоровую. Я всегда это говорила.

И миссис Нупкинс зарыдала горько и громко.

— Ах, папенька! — возгласила мисс Нупкинс. И слезы дочери смешались с рыданиями матери.

— Мало ему, что теперь, по его милости, мы делаемся посмешищем всего света! — восклицала миссис Нупкинс. — Он меня же обвиняет, бессовестный!

— Как нам теперь показываться в обществах? — сказала мисс Нупкинс.

— Какими глазами будем мы смотреть на Поркенгемов? — сказала миссис Нупкинс.

— И на Григгсов, — добавила мисс Нупкинс.

— И на Сломминтаукенсов, — дополнила миссис Нупкинс. — Что ж в этом толку, мой ангел? Отец твой знать ничего не хочет: для него хоть трава не расти.

Обе дамы зарыдали опять громко, сильно, дружно.

Слезы миссис Нупкинс изливались обильным и быстрым потоком и, по-видимому, совсем затопили ее мыслительные способности. Мало-помалу, однако ж, несчастная леди пришла в себя и, получив способность размышлять, представила на рассмотрение своему супругу проект относительно приглашения на обед мистера Пикквика с его друзьями: они останутся до вечера и, следовательно, столкнутся с капитаном Фиц-Маршалом. После продолжительных совещаний, на семейном совете состоялось решение такого рода: убедившись в справедливости показаний мистера Пикквика, прогнать немедленно капитана со двора, стараясь, однако ж, не делать никакого шума, и потом известить Поркенгемов, что мистер Фиц-Маршал, пользуясь огромным влиянием при дворе своей аристократической родни, получил место генерал-губернатора на Сьерре-Леоне, на мысе Доброй Надежды или на каком-нибудь из тех спасительных для здоровья островов, откуда европейцы, очарованные, конечно, туземным климатом, почти никогда не возвращаются назад в свою отчизну.

Сильно возрадовалось сердце почтенного мэра, когда, наконец, его дочь и супруга осушили свои слезы: он не противоречил ни в чем и безмолвно согласился на все пункты. Мистер Пикквик и его друзья, изгладив все следы своего странного приключения, оставшиеся на их лицах и костюме, были представлены дамам и получили приглашение обедать. Мистер Самуэль Уэллер, удостоившийся весьма лестных отзывов проницательного судьи, был поручен радушной заботливости мистера Моззеля, который и отправился с ним в нижние апартаменты.

— Как ваше здоровье, сэр? — сказал мистер Моззель, провожая мистера Уэллера на кухню.

— Здравствую, как видите, покорно вас благодарю, — отвечал Самуэль, — никаких особых перемен не произошло во мне с тех пор, как я имел честь видеть вас за стулом вашего командира.

— Прошу извинить, сэр, что я в ту пору не обратил на вас внимания, — сказал мистер Моззель, — мы еще не были отрекомендованы друг другу. Господин мой, кажется, вас очень полюбил, мистер Уэллер.

— Немудрено. Он славный малый.

— Вы находите?

— Это всякий видит. Какой он весельчак!

— И мастер говорить, я вам скажу, — добавил мистер Моззель, — слова у него, что называется, бьют ключом из горла.

— Фонтаном бьют и брызгами летят на воздух, так что не поймаешь в них ни одной мысли, — заметил мистер Уэллер.

— В этом-то и штука — говорить так, чтобы никто ничего не понимал, — дополнил мистер Моззель. — Последняя ступень, мистер Уэллер, не оступитесь. Не угодно ли помыть руки, прежде чем я представлю вас нашим леди? Вот здесь за дверью рукомойник и чистое полотенце к вашим услугам.

— Всполоснуться не мешает, — отвечал мистер Уэллер, натирая желтым мылом свое лицо. — А у вас много леди?

— На кухне только две, — сказал мистер Моззель, — горничная и кухарка. Для черной работы мы держим судомойку да мальчишку: они обедают в прачечной.

— Так вы их не допускаете к своему столу?

— Нет, сэр. Сначала, правда, как они пришли, мы попытались пообедать с ними раза два или три, да только не было никакой возможности сидеть вместе с ними. У судомойки престрашные манеры и никакого воспитания, а мальчишка сопит, как надорванная лошадь.

— Скажите, какой неуч!

— Что прикажете делать. У нас в провинции много невоспитанных людей, мистер Уэллер, и это временами бывает очень неприятно. Сюда пожалуйте, сэр, сюда.

И мистер Уэллер вошел в кухню.

— Мери, — сказал мистер Моззель, обращаясь к хорошенькой девушке, носившей это имя, — вот вам мистер Уэллер, джентльмен из Лондона и друг нашего дома. Господин поручил нам угостить мистера Уэллера и всячески стараться, чтобы ему было весело в нашей компании.

— Господин ваш знаток своего дела и отлично понимает, где раки зимуют, — сказал мистер Уэллер, бросая удивленный взгляд на мисс Мери, — на месте хозяина этого дома я в жизнь не узнал бы скуки подле такой красотки.

— Ах, мистер Уэллер! — воскликнула Мери, зардевшись ярким румянцем.