Посмертные записки Пикквикского клуба

Старушка была, казалось, погружена в глубокую думу. Она сидела на переднем конце стола, окруженная с одной стороны новобрачной четой, а с другой особой мистера Пикквика, который резал святочный пирог. Но лишь только мистер Пикквик начал говорить, она мигом поняла смысл его речи и тотчас же выпила полную рюмку за его долголетие и благоденствие и счастье… Затем достопочтенная праматерь семейства, воодушевленная стародавними воспоминаниями, представила собранию полный и удовлетворительный отчет о собственной своей свадьбе и о том, какие длинные шлейфы носились в ее время, и как щеголяли на высоких каблучках, и как блистала в тогдашнем свете прекрасная леди Толлинглауер, умершая лет за сорок назад, и как случилась с нею одна прелюбопытная история, которую, тоже во всей подробности, рассказала теперь достопочтенная праматерь семейства, причем она хохотала от всей души, и все молодые девицы тоже хохотали от чистого сердца, потому что никак не могли взять в толк, о чем рассуждает grande maman. 3aметив, что ее рассказ производит всеобщую веселость, старая леди засмеялась вдесятеро веселее и громче и, для общего назидания, сообщила еще предиковинную историю о старинных робронах, причем опять молодые девушки залилсь самым задушевным смехом. Наконец, ученый муж довершил трудную операцию со святочным пирогом, раздробив его на равные куски, по числу гостей. Молодые девушки, как и следует, прятали от своих порций по маленькому кусочку, чтобы вечером, когда придет пора ложиться спать, спрятать их под свои подушки, отчего каждая из них должна была увидеть во сне своего будущего суженого-ряженого. Все заметили проделки молодых девиц, и все закатились опять пленительно-восторженным смехом.

— Мистер Миллер, — сказал мистер Пикквик своему старому знакомцу, черноволосому и краснощекому джентльмену, сидевшему подле него, — мистер Миллер, рюмку вина с вами, если позволите.

— С величайшим удовольствием, мистер Пикквик, — отвечал краснощекий джентльмен торжественным тоном.

— Включите и меня, господа, — сказал пастор.

— И меня, — перебила его жена.

— И меня, и меня, — закричали две бедных родственницы на противоположном конце стола, которые кушали с завидным аппетитом и смеялись при каждом остроумном слове.

Мистер Пикквик выразил свое душевное удовольствие, и глаза его заискрились лучезарным восторгом.

— Милостивые государыни и милостивые государи, — вдруг заговорил ученый муж, быстро поднимаясь с места.

— Слушайте, слушайте! Слушайте, слушайте! Слушайте, слушайте! — завопил мистер Уэллер в припадке отчаянного энтузиазма.

— Позвать сюда всех слуг и служанок! — закричал мистер Уардль, предотвращая таким образом публичный выговор, который, без сомнения, Самуэль Уэллер неизбежно должен был получить от своего господина. — Пусть они выпьют по стакану вина за здоровье новобрачных. Ну, Пикквик, продолжайте!

И среди торжественного молчания, прерываемого только шепотом служанок, ученый муж начал таким образом:

— Милостивые государыни и милостивые государи… нет, к чему я стану обращаться к вам с этим церемонным титулом? Я стану называть вас лучше друзьями, мои милые друзья, если только дамы позволят мне эту вольность…

Громкие рукоплескания всех джентльменов и леди приостановили на несколько минут великолепную речь ученого мужа. Черноглазая девица объявила, между прочим, что она готова расцеловать красноречивого оратора, и когда мистер Винкель вызвался наперед сам получить эти поцелуи для передачи их мистеру Пикквику в качестве посредника, ему отвечали: «Ступайте прочь», — но в то же время выразительные взоры черноглазой девушки говорили очень ясно: «Останься, сделай милость…»

— Милые мои друзья, — начал опять мистер Пикквик, — с позволения вашего, я намерен в настоящем случае предложить общий тост за здоровье жениха и невесты!.. Благослови их Бог! (Рукоплескания и слезы). Я убежден и даже, могу сказать, искренне уверен, что юный друг мой, мистер Трундель, отличается превосходнейшими качествами ума и сердца. Что ж касается юной супруги, всем и каждому известно, что эта очаровательная девица владеет всеми средствами перенести в новую сферу жизни то счастье, которое в продолжение двадцати лет она беспрестанно распространяла вокруг себя в родительском доме.

Здесь раздались оглушительно-громовые возгласы и неистовый рев жирного парня. Для восстановления порядка, мистер Уэллер принужден был вывести его за шиворот из залы. Мистер Пикквик продолжал: