Посмертные записки Пикквикского клуба

— Царапнем, — подхватил мистер Сойер и тут же залпом выпил рюмку.

Несколько минут продолжалось молчание, нарушаемое лишь стуком вилок и ножей.

— Удивительная вещь, я всегда бываю ужасно голоден после рассечения трупов, — проговорил мистер Боб Сойер, озираясь кругом.

— И я тоже, — подтвердил мистер Бен Аллен, — особенно если субъект не слишком поврежден.

Мистер Пикквик слегка вздрогнул.

— Кстати, Боб, — сказал мистер Аллен, — окончил ты эту ногу?

— Не совсем, — отвечал Сойер, доедая жареного цыпленка, — нога дьявольски мускулистая и почти вся сгнила. Это будет феномен в своем роде.

— Право?

— Я тебе говорю.

— Я бы на твоем месте вырезал на ней свое имя, — сказал мистер Аллен, — ты препарируешь отлично. Мы делаем складчину еще для одного трупа, и реестр почти полон. Кадавр будет образцовый, только никто не берется препарировать голову. Не хочешь ли ты, Боб?

— Нет, слуга покорный, тут не оберешься возни, — сказал мистер Сойер.

— Нечего и говорить, — возразил Аллен, — работы много; зато и голова была бы на славу.

— Пусть отдадут мне мозг, если хотят, а от черепа отказываюсь.

— Тсс, господа, тсс! — воскликнул мистер Пикквик. — Дамы идут, я слышу.

В эту минуту вошли в столовую все молодые леди, воротившиеся с утренней прогулки. Их сопровождали господа Снодграс, Винкель и Топман.

— Ах, это Бен! — воскликнула Арабелла таким тоном, который выражал больше изумление, чем удовольствие при виде брата.

— Приехал за тобой, — отвечал Бенджамен. — Завтра домой.

Мистер Винкель побледнел.

— Арабелла, разве ты не видишь Боба Сойера? — спросил мистер Бенджамен Аллен тоном упрека.

— Ах, извините, мистер Сойер, — сказала молодая девушка, грациозно протягивая руку другу своего брата.

Ненависть просверлила сердце мистера Винкеля, когда он увидел, как неуклюжий и дерзкий соперник пожимает ручку мисс Арабеллы.

— Братец, был ли… был ли ты представлен мистеру Винкелю? — спросила молодая девушка робким тоном, при чем девичий румянец живописно заиграл на ее щеках.

— Нет, но если тебе угодно, я представлюсь сию же минуту, Арабелла.

Говоря это, мистер Бен Аллен сделал церемонный поклон мистеру Винкелю, тогда как мистер Винкель и Боб Сойер обменивались между собой косвенными взглядами подозрений и немых угроз. Прибытие новых гостей и последовавшее затем внутреннее беспокойство мистера Винкеля и черноглазой девицы в меховых полусапожках могли бы, по всей вероятности, на некоторое время расстроить общую веселость, если бы чрезмерная игривость мистера Пикквика и радушная заботливость хозяина не привели в порядок обыкновенного хода дела на хуторе Дингли-Делле. Скоро мистер Винкель втерся в благосклонность Бенджамена и даже успел перекинуться дружескими приветствиями с мистером Сойером, который, в свою очередь, начал постепенно воодушевляться после двух стаканов портвейна и даже рассказал, к удовольствию всей компании, презанимательный анекдот относительно того, как недавно в их клинике срезывали шишку с маковки одного почтенного джентльмена, обратившегося к искусству их профессора, знаменитого доктора медицины и хирургии. После этого анекдота, объясненного и дополненного критическими замечаниями, все джентльмены и леди снова уселись за стол, куда теперь жирный парень, кроме портвейна, поставил еще несколько бутылок портера и огромный графин вишневки.

— Ну, господа, — сказал старик Уардль, подкрепивший себя обильными возлияниями вишневки, — что вы думаете насчет катанья на льду, который теперь — вы это видели — прозрачен, как хрусталь, и гладок, как стекло. Времени у нас вдоволь.

— Я думаю, что это будет превосходная штука, — заметил мистер Бенджамен Аллен.

— Забава джентльменская, — подтвердил мистер Боб Сойер.

— Вы катаетесь, Винкель? — сказал Уардль.

— На коньках?

— Разумеется.

— Да… нет… да, — отвечал мистер Винкель заикаясь. — Давненько не пробовал.

— О, я уверена, вы катаетесь, мистер Винкель, — заметила Арабелла. — Я ужасно люблю смотреть на эту забаву.

— О, это должно быть очаровательно! — воскликнула другая молодая девица.

Третья заметила, что это должно быть грациозно, а четвертая выразила решительное мнение, что мужчины рисуются, как лебеди, на высоких коньках.

— Мне бы, конечно, было очень приятно, — проговорил мистер Винкель довольно нерешительным тоном, — но здесь у меня нет коньков.

Но это возражение встретило убедительные опровержения. Мистер Трундель и жирный парень возвестили в один голос, что у них внизу, под лестницей, дюжины две превосходнейших коньков, и мистер Винкель, если ему угодно, может выбирать любые.

— В таком случае извольте, я очень рад, — сказал мистер Винкель, причем на его лице выразились несомненные признаки огорчения и досады.