Посмертные записки Пикквикского клуба

И все-таки он не мог отвести глаз от мистера Иова Троттера, который продолжал стоять на одном и том же месте с понурой головой; но когда Самуэль, покорный приказанию своего господина, должен был остановиться подле него, мистер Троттер приподнял голову и сказал:

— Как ваше здоровье, мистер Уэллер?

— Так это он! — воскликнул Самуэль.

И затем последовал продолжительный и многозначительный свист, послуживший несомненным свидетельством того, что мистер Уэллер убедился, наконец, в действительности своих наблюдений.

— Обстоятельства переменились, сэр, — сказал Иов.

— Вижу, что переменились, — отвечал мистер Уэллер, обозревая с неописуемым изумлением лохмотья этого джентльмена, — и эта перемена, кажется, не к лучшему для вас, мистер Троттер.

— К худшему, мистер Уэллер, к худшему. Теперь уж нет надобности обманывать вас. Обман невозможен. Слезы не всегда бывают лучшим и единственным доказательством горя.

— Это я давно знал.

— Плакать можно по собственной воле, когда вздумается, мистер Уэллер.

— Это вы доказали.

— Да-с: но вот эти вещи, я полагаю, не слишком удобно подделывать по собственному произволу.

Говоря таким образом, Троттер указал на свои желтые, впалые щеки, и затем, выворотив рукав своего сюртука, представил на рассмотрение Самуэля тонкую костлявую руку, которую, казалось, можно было бы переломить одним легким ударом.

— Что вы сделали над собой? — спросил Самуэль, отступая шаг назад.

— Ничего, мистер Уэллер. Я вот ничего не делаю несколько недель, да уж ничего почти не ем и не пью.

Самуэль окинул еще раз проницательным взором жалкую наружность мистера Троттера и затем, не говоря больше ни слова, схватил его за руку и принялся тащить изо всей силы.

— Куда вы тащите меня, мистер Уэллер? — спрашивал Иов, тщетно стараясь вырваться из рук своего старинного врага.

— Пойдем, пойдем, — сказал Самуэль.

И он не сделал больше никаких объяснений до тех пор, пока они не пришли в буфет. Здесь мистер Уэллер приказал подать кружку портера, и этот напиток был немедленно предложен к его услугам.

— Ну, вот вам, пейте все до дна и опрокиньте кружку вверх ногами, — сказал Самуэль.

— Ах, мистер Уэллер, почтеннейший…

— Ни слова больше. Пейте.

Мистер Троттер поднес кружку к губам и в несколько минут опорожнил ее до последней капли, приостанавливаясь только два или три раза перевести дух.

— Вот это я люблю, — сказал Самуэль. — Ну, как теперь вы себя чувствуете, любезный друг?

— Получше немного, — отвечал мистер Троттер.

— Разумеется, лучше: иначе и быть не может, — сказал Самуэль. — Это ведь все равно, что прибавить газу в воздушный шар, и я вижу простым глазом, как вы начинаете толстеть. А что этак вы скажете насчет другой порции такого же размера и состава?

— Нет, уж это было бы слишком, мистер Уэллер, — покорно вас благодарю.

— A не похлопотать ли, примером сказать, насчет чего-нибудь съестного?

— Покорно вас благодарю, сэр, — отвечал мистер Троттер, — добрый господин ваш приказал нам подать баранины с картофелем, и мы уж позавтракали в три часа.

— Как! Он уж озаботился насчет вас? — спросил Самуэль выразительным тоном.

— Да, сэр, — отвечал Иов. — Он уже успел оказать нам много благодеяний, мистер Уэллер. Мы жили прежде в душной конуре, а старшина ваш нанял для нас уютную и просторную комнату, столь необходимую для моего слабого и больного господина. Он сам заплатил деньги и приходил ночью навестить нас, мистер Уэллер.

И при этих словах глаза мистера Троттера, быть может, первый раз в его жизни, оросились самыми искренними слезами.

— Да, сэр, — продолжал сердобольный Иов, — в век я не забуду вашего великодушного господина и буду служить ему до последних сил… до последнего издыхания.

— Нет, сэр, не говорите этого, — сказал Самуэль, — прошу вас и не заикаться об этом, любезный друг.

Иов Троттер вытаращил глаза.

— Да, и не заикаться об этом, — повторил Самуэль твердым и решительным тоном. — Никто не вправе служить ему, кроме меня, и я отвергаю тут всякое постороннее вмешательство и чужие услуги. Открыть ли вам тайну, любезный друг?

— Сделайте одолжение, мистер Уэллер.

— Так слушайте же обоими ушами. — Не было, нет и не будет в целой вселенной такого доброго, великодушного, щедрого, благодетельного джентльмена, как мой несравненный господин, даром что он ходит в узеньких панталонах и тесных полусапожках. Такого человека не найти нам с вами даже в сказках, которых я перечитал немало на своем веку. Это — сущий ангел. Зарубите это себе на носу, Иов Троттер.

Затем мистер Уэллер, подойдя к буфету, расплатился и положил сдачу в свой боковой карман. Снова отправившись на тюремный двор, они нашли мистера Пикквика и Джингля, занятых весьма серьезным разговором. Великий человек не обращал ни малейшего внимания на толпу, собравшуюся на площадке тюремного двора. Толпа между тем была чрезвычайно разнообразна и вполне достойна наблюдений ученого мужа.