Посмертные записки Пикквикского клуба

— Очень хорошо, — сказал мистер Пикквик, когда Самуэль и Троттер появились на площадке, — вы станете теперь заботиться о поправлении своего здоровья, и больше покамест не думайте ни о чем. Вы дадите мне знать, когда вам можно будет приняться за дело, и мы еще потолкуем об этом. Ступайте теперь в свою комнату. Вы слишком слабы, утомлены, и не можете оставаться дольше на этом месте.

Мистер Альфред Джингль, не обнаруживая больше ни малейших признаков своего прежнего воодушевления и притворной веселости, сделал своему благодетелю низкий поклон и тихонько поплелся к своему жилищу, сказав наперед Иову, чтобы тот остался покамест на дворе в обществе мистера Уэллера.

— Интересная тут сцена, Самуэль, не правда ли? — сказал мистер Пикквик, озираясь вокруг себя с добродушным видом.

— Очень интересная, сэр, — отвечал мистер Уэллер. — Такие чудеса повторяются не слишком часто, — добавил он, обращаясь к самому себе. — Готов биться об заклад, что у этого Джингля навернулись слезы на глаза.

Площадка, где стоял теперь мистер Пикквик, была с одной стороны ограждена глухой стеной, с другой той частью тюремного замка, которая обращена была на Павловский собор. Разнообразная, пестрая толпа переходила с одного места на другое или сидела там и сям в более или менее интересных позах. Все это были долговые арестанты, и большая часть их дожидалась здесь окончательного решения своих дел в коммерческом банкротском суде. Некоторые имели чрезвычайно жалкий и оборванный вид; другие щеголяли в чистом белье и модных костюмах; но все без исключения слонялись, стояли или сидели таким образом, что ни у кого, по-видимому, не было определенной мысли на уме.

Из тюремных окон, обращенных на площадку, выставлялись также весьма многие лица: одни вступали в шумный разговор со своими знакомцами внизу; другие перекидывались мячами с некоторыми из ловких игроков; иные с любопытством следили за движениями игроков и наблюдали за мальчишками, подававшими мячи. Женщины, в засаленных передниках и грязных башмаках беспрестанно проходили через двор на кухню, устроенную в отдаленном углу тюрьмы; дети визжали, барахтались, играли, плакали, смеялись. Повсюду был шум и гвалт, за исключением одного только места на дворе, где лежал труп арестанта, умершего накануне.

— Не хотите ли, сэр, заглянуть в свистящую лавочку? — спросил Иов Троттер.

— Во что?

— В свистящую лавочку, сэр, — повторил Троттер.

— Что это такое? Не знаете ли вы, Самуэль? — спросил мистер Пикквик.

— Не знаю. Это, должно быть, лавчонка, где продают птиц, — сказал мистер Уэллер.

— О, нет, совсем не то! — перебил мистер Троттер. — В свистящей лавочке, сэр, продают джин для арестантов.

И затем мистер Иов Троттер объяснил в коротких словах, что закон строго запрещает, под опасением тяжкого наказания, проносить эти спиртные напитки в долговые тюрьмы; но так как здесь всегда бывают джентльмены и леди, предпочитающие этот сорт крепительной влаги всем виноградным напиткам, то некоторые сострадательные тюремщики, за условленную плату, позволяют, для общей пользы, двум или трем арестантам производить тайным образом контрабандную торговлю этим запрещенным товаром.

— И этот план введен постепенно во все долговые тюрьмы, — продолжал мистер Троттер. — Выгода здесь обоюдная и для тюремщиков, и для арестантов, производящих эту торговлю. Но ежели джин или ром попадают сюда каким-нибудь другим непозволительным путем, мимо свистящей лавочки, тюремщики немедленно ловят контрабандиста и доносят об этом начальству, за что и получают надлежащее вознаграждение, как лица, ревностно исполняющие свой долг.

— Значит — и волки сыты, и овцы целы? — заметил Самуэль.

— Точно так, мистер Уэллер.

— Но разве никогда не бывает ревизии со стороны начальства? — спросил мистер Пикквик.

— Бывает, сэр, как не бывать? Только тюремщики знают об этом заранее и передают пароль свистунам, чтобы они распорядились упрятать подальше запрещенный товар. Таким образом, ревизор может искать и свистать, сколько ему угодно; ни лысого беса не поймает.

— Все это, стало быть, хорошо устроено, — сказал мистер Пикквик.

— Очень хорошо.

Иов постучался в дверь свистящей лавочки, и когда они вошли, джентльмен с косматыми волосами тотчас же запер ее на крюк, и потом, взглянув на своих посетителей, широко открыл рот и оскалил зубы. Самуэль и мистер Троттер тоже со своей стороны нашли приличным показать зубы. Мистер Пикквик улыбнулся, и улыбка не сходила с его уст до окончания этого визита.

Вполне довольный таким безмолвным выражением участия к своему промыслу, косматый джентльмен вынул из-под кровати огромный плетеный кувшин с живительной влагой и налил три рюмки джина, которым и воспользовались, к своему удовольствию, Иов Троттер и мистер Самуэль Уэллер.

— Не угодно ли еще? — спросил свистящий джентльмен.

— Нет, довольно, — отвечал Троттер.

Мистер Пикквик заплатил деньги, дверь отворилась, и они вышли. Косматый джентльмен бросил дружеский взгляд на мистера Рокера, который в эту самую минуту проходил мимо.