Посмертные записки Пиквикского клуба

— Не понимаете? — спросил Боб. — Он подходит к дому, звонит с черного хода, сует слуге пакет без всякого адреса и уходит. Слуга относит пакет в столовую; хозяин вскрывает и читает надпись на ярлыке: «Микстура — принимать на ночь; пилюли — как прежде; полоскание — употребление известно. От Сойера, преемника Нокморфа». Он показывает ярлык жене, она тоже читает и дает посмотреть слугам. На другой день опять является мальчик: «Простите, ошибка! Так много дел! Столько лекарств разносить. Мистер Сойер, преемник Нокморфа, велел кланяться». Имя становится известно, а это в нашем деле самое главное. У нас есть одна склянка в четыре унции, так она перебывала в половине бристольских домов, да и теперь еще ходит.

— Черт возьми, понимаю! — воскликнул мистер Уинкль. — Превосходная идея!

— О, у нас с Беном таких идей дюжины! — весело ответил Боб Сойер. — Фонарщик получает по восемнадцати пенсов в неделю за то, что всякий раз, когда делает обход, звонит минут по десять в наш ночной звонок; мой мальчик всегда влетает в церковь перед пеньем псалмов, когда все от нечего делать глазеют по сторонам, и, изображая на лице ужас и скорбь, вызывает меня. «Ах, господи, — думает каждый, — кто-то внезапно заболел и прислал за Сойером, преемником Нокморфа. Какая практика у молодого человека!»

Мы, кажется, уже упоминали, что мистер Бенджамин Аллен после приема спиртных напитков становился сентиментален. Но именно в данный период своей жизни мистер Бенджамин Аллен был особенно расположен к магдалинизму, причина каковой болезни состояла в следующем: он гостил у мистера Боба Сойера уже около трех недель; мистер Боб Сойер не отличался воздержанностью, а мистер Бенджамин Аллен не обладал особенно крепкой головой; результатом явилось то, что в течение всего упомянутого промежутка времени мистер Бенджамин Аллен находился в состоянии опьянения, то частичного, то полного.

— Дорогой друг мой, — проговорил мистер Бен Аллен, пользуясь временным отсутствием Боба Сойера, вышедшего к прилавку отпустить несколько вышеупомянутых подержанных пиявок, — дорогой друг мой, я очень несчастен!

Мистер Уинкль выразил живейшее участие и спросил, не может ли он чем-нибудь облегчить скорбь страждущего студента.

— Ничем, дорогой мой, ничем, — сказал Бен, — помните Арабеллу, Уинкль, мою сестру Арабеллу, девчонку с черными глазами... у Уордлей? Если вы всмотритесь в меня, то, может быть, припомните и ее.

Мистер Уинкль не нуждался ни в какой помощи, чтобы вызвать в воображении образ очаровательной Арабеллы, и это было счастье, ибо черты ее брата Бенджамина едва ли смогли бы освежить его память. Он отвечал с возможным самообладанием, что прекрасно помнит названную молодую леди и надеется, что она в добром здоровье.

— Наш друг Боб — чудесный малый, мистер Уинкль, — был единственный ответ Бена Аллена.

— Чудесный, — подтвердил мистер Уинкль, не испытывая чрезмерного удовольствия от такого близкого сопоставления этих двух имен.

— Они созданы друг для друга, посланы в этот мир друг для друга, рождены друг для друга, Уинкль! — проговорил с большим чувством мистер Бен Аллен, хлопнув об стол рюмкой. — Тут особое предназначение, дорогой сэр: между ними только пять лет разницы, и у обоих день рождения в августе.

Мистер Уинкль с замиранием сердца ждал продолжения. Мистер Бен Аллен, уронив несколько слезинок, объяснил, что, несмотря на все его уважение к другу и благоговение перед ним, Арабелла обнаружила совершенно непостижимую и решительную антипатию к его персоне.

— И я думаю, — заключил мистер Бен Аллен, — у нее уже есть какой-то предмет.

— А у вас нет никаких предположений, кто бы это мог быть? — осведомился мистер Уинкль с великим трепетом.

Мистер Бен Аллен схватил кочергу, воинственно помахал ею над головой и в заключение сказал с особой выразительностью, что он много бы дал, чтобы это узнать.

— Я бы ему показал, что я о нем думаю! — добавил он.

И кочерга завертелась снова с еще большим неистовством.

Все это, конечно, действовало очень успокоительно на чувства мистера Уинкля, который несколько минут пребывал в молчании, но потом собрался с духом и спросил:

— А мисс Аллен все еще в Кенте?

— Нет, нет, — ответил Бен Аллен, откладывая кочергу. — По-моему, дом Уордля не совсем подходящее место для такой упрямой девчонки, а так как теперь, по смерти наших родителей, я остаюсь ее единственным защитником и опекуном, то и привез ее в эти края на несколько месяцев в дом старухи тетки, — место приятное, скучное, уединенное.

— О, ваша тетушка в Бристоле? — спросил, запинаясь, мистер Уинкль.

— Нет, нет, — отвечал мистер Аллен, ткнув большим пальцем через правое плечо, — не в Бристоле, а вон там... Но тише, сюда идет Боб. Ни слова, дорогой друг, ни слова!