Посмотри и вернись

– Как вам, должно быть, рассказал о. Сергий, после памятной встречи с Наденькой я сильно изменил свои взгляды на жизнь. Накануне той встречи отчаяние уже закрадывалось мне в душу. Труд, который я писал несколько лет, не щадя усилий и довольствуясь самым скудным бытом, оказался вполне заурядным произведением. Все мои надежды оказать большое и положительное влияние на человечество пошли прахом. Воистину, для меня наступили тяжелые времена.

Я хорошо понял, что мой удел и есть та жизнь, которую я раньше высокомерно отвергал как слишком простую и скучную. То есть лучше всего для меня было бы не бросать работу в фирме, а совершенствоваться в своей профессии и понемногу прийти к процветанию. Но время было потеряно, да и силы поиссякли. Так в мою жизнь вошла тема смирения. «Теоретически» я смирение, конечно, признавал и раньше. Только не догадывался, насколько труднее смиряться по-настоящему, чем просто говорить о смирении.

И еще не понимал, что чем больше не смиряешься сначала, тем больше придется смириться потом. Это и произошло. За годы своего писательства я деградировал как специалист и уже не мог работать даже на тех должностях, на которых ранее работал без труда. Пришлось привыкать к мысли, что, несмотря на университетский диплом, мне, возможно, придется искать работу грузчика или вахтера.

– Что наша жизнь – игра, – заметил Петя. – Все время надо на что-то ставить, да вот ставишь часто совсем не на то.

– Верно. И самое интересное начинается тогда, когда игра заканчивается, и ты не выиграл, а проиграл. Ужаснее всего для меня стало открытие, что я не умею проигрывать. Поражение не просто выбило меня из колеи, оно лишило меня всякой опоры в жизни. Хотелось куда-то убежать, забыть все и начать новую жизнь. Но воля к новой жизни была слишком слабой. Я все более считал себя неудачником с большим самомнением, ощущал свою никчемность. И чувствовал, что усталость в моей душе начинает сменяться опустошенностью и равнодушием. Когда же пытался сбросить равнодушие, приближалось отчаяние.

– Наверное, Надежда и отвлекла вас от этих черных мыслей? – Туманов хотел проверить гипотезу, что лучший способ победить собственные беды заключается в том, чтобы проявить участие к своему ближнему.

– Наденька не просто отвлекла меня от горьких внутренних монологов. Она изменила самый образ моего мышления. Я впервые столкнулся с человеком, трудная судьба которого сложилась в результате действий священника. Причем действий, «идейно обоснованных» Библией. Нелепость этой ситуации, боль и страдания живого и хорошего человека заставили меня искать точное определение произошедшему. И я нашел его. Оно оказалось той самой проблемой, о которой в Церкви говорят столько веков. Своеволие. Именно своеволие поначалу кажется самым естественным и правильным образом жизни человека. Но затем оно приводит в тупик, заставляя страдать и самого своевольника, и тех людей, на которых он способен влиять.

Петя слушал, все более отчетливо понимая то, что хотел сказать Алексей. Произвольно истолковывая библейские заповеди, небрежно и непродуманно делая на основе таких истолкований выводы, люди подменяют волю Божию своей собственной. И сколь разительно отличаются плоды выполнения воли Всевышнего, благой и совершенной, и воли грешного человека, эгоистичной и недалекой, на примере Нади было слишком хорошо видно.

«Это соблазн, и соблазн сильный, – думал Петя. – Прикрыться Библией или Преданием для подтверждения собственной исключительности. Что же, как не уверенность в своей исключительности, движет людьми, безапелляционно навязывающими другим свою волю? Любовь не ищет своего… А своеволие ищет и находит».

Туманов понимал, сколь о непростом вопросе они сейчас говорят. Важным условием человеческой жизни является, конечно, свобода. Невозможно жить, не принимая самостоятельных решений и не опираясь на собственные оценки. Однако свобода не существует вне истины. Христос так и сказал: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными…» Следовательно, не познавшие истины сами несвободны и других хотят превратить в таких же несвободных. Передача несвободы осуществляется посредством своеволия. Своеволие, в сущности, отталкивается от понятия свободы, но, не будучи просвещенным истиной, творит беззаконие и уничтожает свободу. Ту самую свободу, из которой вышло само. Причем своеволие всегда полагает себя благим, чем лжет пред Богом, и свою исключительную задачу видит в том, чтобы оставаться неизменным самому, но других изменять непрерывно. Эта застывшая неизменность духовной слепоты в сочетании с назойливой страстью всех переделать по своему разумению и превращает своеволие в орудие разрушения жизней. В первую очередь жизни самого своевольника.