Посмотри, наш сад погибает

Князь не отвечал. Было заметно, как он задерживал дыхание и старался не пыхтеть, спускаясь по тропе. Велга свернула с дороги на тропку среди осоки и лопухов. Она уводила на небольшой холмик. Вокруг поместья почти не было деревьев, и только там на холмике стояла одинокая берёза. Под ветвями её спряталась деревянная домовина: столбик с крышечкой. Такие Велга видела лишь на старых могилах.

– Что это? Похоже на кормушку для птиц.

– Святилище, – Матеуш остановился рядом.

Берёза приветствовала их нежным шёпотом и тихой песней ветра меж своими кудрями. Она укрыла листвой, отгородила от полей вокруг поместья.

Белка спрыгнула с плеча и, радостно повизгивая, нырнула в траву.

– Не вижу знаков Создателя.

На святилище не было ни вырезанного солнца, ни кайла Константина-каменолома, который принёс слово Создателя людям, – ничего, что могло говорить о принадлежности храму.

– Это для местных… Кметы суеверные. Они задабривают духов.

И верно, потому деревянное дно под крышей домовины было покрыто бурыми неровными пятнами.

Чтобы призвать Воронов, нужно убить ворона и прочитать заклятие… но слов Велга не знала.

В стороне резво скакала по склону Белка. И её неподдельный восторг казался неуместным у окровавленного святилища.

– Твой… – голос князя был настолько тихим и мягким, что шёпот берёзы мог его заглушить, – жених… я отправил ему письмо.

– И что ты написал?

Белозерским было выгоднее, чтобы она считалась погибшей. Чтобы даже памяти о Буривоях не осталось. Чтобы никто – ни ратиславские князья, ни скренорские конунги – даже не подумал о том, чтобы выступить против Рдзении.

– Что ты мертва. Письмо могут перехватить… И если кто-нибудь узнает, что ты жива, за тобой снова придут.

Велга наконец посмотрела ему в глаза, пытаясь найти правду. Друг он ей? Враг? Века и века их предки враждовали. Века и века Белозерские плели козни против Буривоев. Разве может он отличаться от своих родных?

– Если ты не изменила решения и готова отправиться к своему жениху, то я выделю тебе лучших людей. Они проводят тебя в Ниенсканс в целости. Но…

Так просто? Без подвоха?

– Но ты должна понимать, что жизнь твоя в опасности. Не знаю, сколько тебе известно о Во́ронах. Они опасные люди, жрецы богини смерти. Их нанимают влиятельные богачи, и не случалось ещё, чтобы они не исполнили заказ. Кто-то заказал им тебя и твоего брата, и, значит, рано или поздно они тебя найдут.

– У Воронов мой брат.

– Я пошлю за ними людей, но…

– Они убьют его, если ты это сделаешь. А пока они ищут меня, то, может, не тронут его…

Белозерским было бы выгоднее, если бы Константин, единственный мужчина в роду Буривоев, погиб. Взгляд невольно снова задержался на бурых пятнах под крышей домовины.

Как ловко про́клятый князь заговаривал ей зубы. Он так старательно притворялся её другом, смотрел с таким восхищением. Ох нет, Велга могла поверить, что его тянуло к её юности, к её телу и когда-то миловидному лицу, но он точно не был её другом. Белозерский не мог быть другом Буривою.

– Что до моего жениха…

– Подожди, – перебил её князь. – Прежде чем ты что-то скажешь… я хочу попросить подумать тебя кое над чем и тогда уже принять решение. Я… я знаю, какой я, Велга, – он опустил глаза и согнулся ещё сильнее, прячась от её взгляда. – И я знаю, что ты самая красивая, отважная, чудесная девушка из всех, кого я встречал.

Нет. Нет…

– Ни от кого я не видел больше добра, чем от тебя, хотя, будем честны, такой, как я, не заслужил хорошего отношения. Я не видел его ни от жены, ни от собственной матери, но ты… Ты не смотришь на меня с отвращением.

Зачем он произносил эти слова? Как мог он их произносить?

– Ты ласкова и так… ох, Велга… я не могу дать тебе ничего, кроме своей любви, верности и восхищения. Я знаю, что в Ниенскансе тебя ждёт жених. Он куда красивее меня. Кто угодно красивее меня, – Матеуш давился словами. – Но я обещаю, клянусь, что… если ты выйдешь за меня замуж, то никто и никогда не посмеет обидеть тебя. Я клянусь защищать и оберегать тебя. У тебя будет всё, что пожелаешь…

– Как ты… князь…

– Прошу, зови меня Матеуш.

Ей сдавило грудь. Она задыхалась, словно от слёз, только слёз не было. Голова закружилась, и Велга оперлась о домовину и тут же отшатнулась, глядя на свои руки. Ладони остались чистыми, но ей всё равно захотелось вымыть их щёткой, пока не исчезнет запах крови.

– Ты не можешь. Ты женат на моей тётке. Как ты… Да как тебе такое в голову пришло?

– Далиборы больше нет.

Шумела берёза, оглушительно громко, и ветер гулял по полям. Он закружил вокруг, развевая подол платья и длинную косу. Велга поёжилась, заморгала. В глаза полетела пыльца, и нос зачесался.

Она стояла долго, молча, не в силах осмыслить услышанное.

– Больше нет? – спросила наконец она. – Как это возможно?

– Её убили Во́роны. Кто-то желает уничтожить твою семью.

– Кто заказал её?

– Велга, – он улыбнулся широко, так умильно, точно говорил с маленьким ребёнком. – Откуда же я знаю?

– Кто?

Князь помотал головой:

– Кто бы это ни был, он охотится за Буривоями. Но, если ты станешь моей женой, я смогу защитить тебя…

– Далибору ты не защитил.