«Посмотрим, кто кого переупрямит…»

Я получила Ваше письмо только сегодня, так как живу в Переделкине на съемной даче и давно не была в Москве.

7 октября 1969 г.

Мой молодой друг, которого, как я боюсь, мне уже никогда не увидеть…

Я вам отвечала не сразу оттого, что чувствовала себя довольно плохо. Дело было просто в старости, а не в определенной болезни. В этом году мне исполнится семьдесят лет – это гораздо больше, чем я когда-нибудь ожидала. Жалко, правда, что у вас здесь нет родственников. Постарайтесь раздобыть их![796] Почему бы и нет?

Написали ли вы свою книгу по-голландски?[797] Мне будет довольно трудно читать ее, потому что для меня это “по-басурмански”[798]. Но посылайте ее, если буду еще жива, когда она будет опубликована.

Как вам понравился Кларенс Браун? Он хороший. А Б'eрлин? Пастернак говорил, что он самый умный человек, с которым он когда-нибудь встречался. А я как-то сомневаюсь. Борис был наивным[799].

Вот так… Что же касается времени в поэзии Ахматовой, я не нахожу его философским. Думаю, что она чувствовала, какие были до нас поколения, но не то, что я назвала бы соотношением неподвижного времени и времени нашей жизни. А если Вы нашли что-нибудь еще, то буду более чем рада.

Люблю стихи Ахматовой от “Белой стаи” по пятидесятые годы. Некоторые стихотворения шестидесятых прекрасны (“Родная земля”). Но отрывки драматического произведения[800] и “Полночные стихи” не для меня. Это любовная лирика старости. Кому она нужна? А что касается реальности по ту сторону времени, над которой она задумывалась, я совершенно с вами согласна. Вы совершенно правы. Она ее постоянно носила в своих мыслях. И это было то, что нас соединяло.

Не забывайте меня. Ваша Надежда Мандельштам.

У меня нет третьего тома[801].

Кстати, я вполне понимаю вас. Я была оптимистична, когда мы познакомились. Это было давно. А теперь я слишком стара для оптимизма.

6 апреля 1970 г.

Дорогой Кейс, очень рада была получить ваше письмо. Большое спасибо за книгу о Шенберге. Как вы знаете, я его очень люблю.

Я полностью согласна с вами в том, что Ахматова великий поэт, хотя в молодости и в старости она потворствовала своему ego. Но поэт – не святой, и ему позволяется иметь свои слабости. У Ахматовой в старые годы всё еще появлялись прекрасные стихи. Напоминаю вам “Родную землю”.

Я бы хотела говорить вам всякое не только мысленно. В первой половине июня буду здесь, а летом в Переделкине. Хорошо бы знать заранее, когда приедете. Вы знаете мой телефон, так что сможете мне позвонить.

Приезжайте. Давно пора это сделать.

Н. Мандельштам.

8 августа 1970 г.

Дорогой Кейс!

Я очень рада, что вы можете приехать. Пожалуйста, позвоните, когда приедете. В самый день приезда. Так? Договорились?

Вы, наверно, знаете мой телефонный номер. А если его забыли, даю его еще раз: 126–67–42. Не забывайте, что буду ждать вашего визита (или звонка) в первый же день.

Принесите мне коробку пастелей “Rembrandt”. Если будет стоить слишком дорого, попросите денег у издателей Мандельштама. Они будут в состоянии купить мне коробку пастелей, правда?

И лекарство с названием “Roter” (голландского производства – от язвы). (2 коробки). Это для меня.

Приезжайте. Ваша. Н. Мандельштам.

7 декабря 1970 г.

Мой милый Кейс!

Спасибо вам большое за письмо и за фото[802]. Они очень хороши.

Я стала такой ленивой, что даже не в состоянии писать письма. Это мне не под силу… Но я очень рада получать их. Надеюсь, вы не забудете меня и будете время от времени писать мне несколько слов.

Я потеряла ваш адрес[803].

Прошу написать мне, что получили это письмо.

Н. М.

31 июля 1971 г.

Дорогой Кейс!

Я была очень рада получить ваше письмо. Получила его вчера, когда вернулась с дачи. Я ездила от одной дружеской дачи на другую и от этого смертельно устала…

Вы спрашиваете о значении “пеньковых речей”[804]. Пенька – материал, из которого делают веревки. И для какой цели употребляются веревки, это Вы знаете (к черту всё это!)[805]. Значение такое: “полные ненависти”.

Вы собираетесь остаться в Риме надолго? Мне бы это было невозможно потому, что я не католичка. Может быть, Вы католик или нет?[806]

У меня есть Ваши книга и статья[807]. Спасибо за них. Книга хорошая, но зачем вы интерпретируете “что я живу в последний раз”[808], как “пишу”? Индейцы, например, думают, что оживут в облике какого-нибудь ребенка (человеческого существа) или животного. А она не думает так. Даже не думаю, что она верила в “невременную жизнь”, в жизнь, которая нам только обещана (“а остальное только обещанье”, как сказал О. М.[809], действительно веривший в будущий мир). Лично я верю в тот мир и потому не боюсь смерти, которая приближается очень быстро.

Не забывайте меня.

Приезжайте сюда. Н. Мандельштам.

Вы стали очень хорошо владеть русским. В письме встретилось только две ошибки. Не “хожу к дому”, а “подхожу”. Не “трудно понятно”, а “мало понятно” или “трудно понять”.

Я когда-то была преподавательницей… Делать нечего.