Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой

В истории знакомства и дружбы Лизы с Капустиным как в капле воды отразились особенности развития русского феминизма. Феминизм — это протест женщин против патриархального устройства общества и государства. Но в борьбе за самостоятельность внутри этого устройства женщины XIX века неизбежно прибегали к помощи мужчин, от которых зависели и сами законы, и, что едва ли не более важно, их исполнение.

И вот факт. Вся прогрессивная мужская часть российского общества являлась “феминистской”, то есть самой горячей сторонницей решения “женского вопроса”. Мужчины-то, собственно, и поставили этот “вопрос”.

Традиционно новые течения мысли в России начинались с увлечения европейскими веяниями. И “женский вопрос” не стал исключением. Наверное, нигде в Европе романы Жорж Санд не пользовались таким огромным успехом, как в России, начиная с 40-х годов XIX века. И уж точно нигде идеи английского “феминиста” Дж. Ст. Милля не влияли так сильно на мужские умы, как в “отсталой” России.

Разумеется, нельзя считать “женский вопрос” в России “завозным” явлением. На примере судьбы одной Лизы Дьяконовой можно понять, до какой степени это был русский вопрос. Но одно дело, как ставила его сама жизнь, и другое — как решали его представители интеллектуальной элиты русского общества.

Если кратко сформулировать основную проблему русского феминизма позапрошлого века, она заключалась в том, что женщина постоянно выступала как объект приложения мужской деятельности, а не как субъект, ради которого, собственно, и ставился “женский вопрос”.

И здесь не было принципиального различия между прогрессистами и консерваторами. Даже терминология в определении женского идеала у них была общая, только трактовался этот идеал по-разному. С точки зрения прогрессистов, В. Г. Белинского, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова, Н. Г. Чернышевского, Н. К. Михайловского, особенностями русской женщины, в отличие от западноевропейской, были доброта, жертвенность и сострадательность. Такие качества, считали прогрессисты, возникли в результате ее угнетенного положения. Казалось бы, из этого логически вытекала мысль, что это — плохие качества. Отнюдь! Прогрессисты считали их замечательными, ибо они соответствовали задачам революционной борьбы. Ведь в борьбе именно “жертвенные” качества являются наиболее ценными. В этом плане русские революционеры недалеко отстояли от современных исламистов. Например, для членов партии “Народная воля”, готовых взорвать себя вместе с полицейскими, когда их придут арестовывать, не было никакого сомнения в том, кто именно осуществит этот взрыв.

Конечно — Софья Перовская!

У женщины рука не дрогнет!

Но такой же “жертвенный” женский идеал присутствует и в романе принципиального противника революционеров Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание”. Соня Мармеладова жертвует собой дважды: сначала становится проституткой ради своей семьи, а затем отправляется на каторгу с убийцей.

Дьяконова рано начала чувствовать и болезненно переживать этот коварный парадокс. Что бы она ни делала для своего освобождения как личности, она всегда будет оставаться объектом приложения мужских усилий, а не субъектом, ради которого эти усилия прилагаются. Лиза еще не сформулировала это для себя, но именно это было камнем преткновения во всех ее разговорах с лицами мужского пола в Ярославле. Даже с такими симпатизирующими ей молодыми людьми, как Петя и студент Э-тейн, удивлявшийся, что она до сих пор не устроила себе фиктивный брак.

Э-тейну как-то не приходило в голову, что Лиза не вообще девушка, а православная девушка, купеческая дочь, внучка двух глубоко верующих бабушек и старшая сестра, на которую равняются младшие. Но главное — не разменная монета в “женском движении”, а личность со своей особенной судьбой.

В будущем это стало основной причиной того, что Лиза не смогла до конца вписаться в русское “женское движение”. Она могла выломиться из своей среды. Но выломиться из Лизы Дьяконовой и принять нужный стандарт не могла…

Еще поэтому так важна для нее оказалась встреча с Капустиным. Когда история с ее зачислением уже завершится, она напишет в дневнике: “В первый раз в жизни встречаю я такого человека, в первый раз и, наверно, последний”.

Увы… так это и получилось.

Театр начинается с вешалки, а добрый бюрократ — с доброго лакея. Лиза отправилась к Капустину вместе с сестрой Надей.