Пособие для начинающих шантажистов

Псы спущены, травля началась, осталось только дождаться финала. Жертва знает о преследователях, тяжело дышит, поминутно оглядывается и перебирает ногами изо всех сил. Успеть! Успеть добежать до спасительной черты, за которой «свои», за которую нет входа служителям порядка. Нарядные кружевные барышни из зрительного зала восторженно хлопают белоснежными ладошками и требуют от гордо выпячивающих животы кавалеров бинокли. Они-то знают, что никакой «черты» не существует, что миф о ней придуман специально, дабы спровоцировать «неустойчивых» на преступление и обеспечить элитное население завораживающим зрелищем. Они-то знали, что преступник обречен. Псы неутомимы, они будут преследовать жертву всегда. Пока, окончательно выбившись из сил, жертва не прекратит преследование сама, развернувшись лицом к преследователям и, соответственно, к жаждущему крови залу. Так будет, потому что так заявлено в программке. И благоухающие барышни пытаются не упустить ни единой подробности. Им хочется быть ближе к жертве, хочется подробнее рассмотреть каждую каплю выделяемого ею пота, острее прочувствовать привкус страха и бессилия, которыми покроется всё в радиусе метра вокруг роковой схватки. Им интересно. Им нужно видеть. Чтобы потом назидательным полушепотом рассказывать подругам и детям, как зло было настигнуто и наказано. Внутренне содрогаясь от ужаса и, в то же время, испытывая какое-то сладостное возбуждение при воспоминаниях. Не видя ничего неестественного в том, что за одну единственную провинность, за одну единственную попытку вырваться из объятий серости и нищеты, человека скормили механическим (ибо на службе у государства любые псы становятся механическими) псам.

– Ты в порядке? – Жорик тряс меня за плечо, – Катерина, не пугай меня!

Воображение отпустило, и я вернулась на Викину кухню.

– Извини, задумалась, – я чрезмерно резко откинула его руку, залпом выпила полчашки горячего чая, даже не ощутив, как обжигает он горло.

– С ней бывает, не обращай внимания, – услужливо объяснила всегда готовая меня унизить Виктория, – Она у нас слегка не в себе. Если вдруг о чем всерьез задумается, выпадает из реальности. Я её всё гоню к психотерапевту, а она сопротивляется. Я, честно говоря, тоже б не пошла. Зачем такой дар убивать анализом?

– А чего ж тогда гонишь? – язвительно спросила я.

– Ну не могу же я открыто признать, что одобряю твоё сумасшествие, – пожала плечами Вика, – Ну, рассказывай, что на этот раз показывали?

Я ужаснулась, вспомнив о приписываемых мне Викторией пророческих данных.

– Чепуху всякую, – деланно бодро отмахнулась я, – Запугивали всячески. Это просто сегодняшняя сцена с Санькой на моё воображение так повлияла, – уговаривала я сама себя, – Теперь всякие погони видятся.

– Будем надеяться, что это было видение о прошлом, – задумчиво произнесла Виктория.

– Прекратите мистифицировать! – возмутился Жорик, – И так голова скоро лопнет от всего этого. Итого, что мы имеем? – он снова принялся что-то чертить на салфетке.

Опыт показывал, что подобные, на первый взгляд совершенно безобидные, манипуляции бывшего опера приводили к поимке преступника. Я готова была наброситься на него и отобрать рисунок.

– Шантажист является работником Клюшкиного агентства, нанятым когда-то Викторией… Достойное поведение для человека, дорожащего собственной репутацией, ничего не скажешь! Этот шантажист кидается цветами, дабы открыть свою личность. Хочет подтвердить обширность познаний о жертве. Виктория, вы явно недоговариваете что-то… Какого именно обвинения Вы опасаетесь?

– Одного того, что я была клиентом Агентства Пикантных Услуг достаточно. Кроме того, я многое рассказывала о себе, о чем предпочитаю молчать сейчас, – холодно ответила Вика, – Да и, пожалуйста, избегайте впредь насмешливого тона в отзывах о моем поведении. Мне придется уволить Вас, а это не рационально.

Жорик моментально сделался презрительно – корректным.

– Прошу прощения. Я нечаянно позволил себе определить наши с Вами отношения, как дружеские. Вот и говорил, то, что думаю. Впредь буду вести себя согласно схеме «наемник-клиент».

Вика явно смутилась.

– Господи, я совсем не хотела тебя обидеть, Жорик, – она намеренно перешла на «ты», – Просто не надо издеваться, мне и так не слишком-то хорошо…

– Договорились.

Когда Виктории что-то требовалось, она была готова поступиться даже собственной обидчивостью.

– Знаете что, – Жорик глянул на меня и сочувственно покачал головой, – Сегодня был очень тяжелый день. Давайте перенесем обсуждение происходящего на завтра. Думаю, к тому времени у меня уже появится хоть какой-то план действий.

Жорик еще раз заставил Викторию повторить все известные об Александре сведения и сделал какие-то пометки на салфетке, которую бережно свернул и сунул себе в карман. Из рассказанного я поняла, что Вика утаила от опера только информацию о самоубийстве мужа. Всё остальное Жорику было известно. Я понимала одно: мне необходимо срочно переговорить с Шуриком.