Посох и четки (сборник)

Всю жизнь мне хотелось бы выпить до дна.
Все цели найти, все истоки.
Восстав из глубин, растолкав времена,
Мгновенья дают мне уроки.

К каким только не выходил невзначай

Колодцам, скитаясь по свету…
Хрипела болотная жижа: «Хлебай,
Глотай, если лучшего нету».

Я клялся идти лишь на чистый огонь

И пить родниковые воды.
А капли насквозь пробивали ладонь,
Судьбу прошибая и годы.

«Не дается мне в руки слово…»

Не дается мне в руки слово,
Словно тень от летящей птицы.
Впрочем, может быть, так и надо –
Пусть хоть птица будет свободной!

Пусть хоть птица! Что до отчизны,

То она меня не замечает.
Что ж, наверно, так тоже надо –
Я ж люблю ее не за это!

И когда живу на чужбине,

Мне она почему-то ближе.
Может быть, потому, что отчизна
Будет жить, когда нас не будет.

Потому-то и не обидно,

Что она не дается в руки.
Важно, чтобы она навеки
Продолжала лететь, как птица.

Белая элегия

Белый лебедь над синим прудом
Проплывает и медленно тает.
Я ловлю теплоту его ртом –
Мне его теплоты не хватает.

Так и лебедь отчизны плывет

Над прудом, но не синим, а черным.
Бьет крылами, на помощь зовет –
Так не хочется быть прирученным!

Я сжимаю обиду в горсти,

Я спасу его, честное слово!
Но меня никому не спасти
От пространства сырого и злого.

Столько верст отделяет меня,

Столько звезд от родного аула!..
Но однажды, в ночи, без огня,
Я проснусь от небесного гула.

И увижу свой ласковый дом,

Горы, предков, в чьей власти верховной
Черный пруд сделать синим прудом
И спасти нас от смерти духовной.

«Вспомнил шиповник губ твоих ярко-красный…»

Вспомнил шиповник губ твоих ярко-красный,
Замечаемый первыми встречными за версту.
Вспомнил твой смех и мой поцелуй напрасный,
Улетевший тут же в сияющую пустоту.

До сих пор мне непросто – но что поделать с собою! –

До сих пор в моей жизни метет и метет снегопад.
То обычною глупостью, то необычной любовью
До сих пор называю ту страсть, что пришла невпопад.

Ничего, кроме имени, мне уже не осталось,

Я в грехах, как в шелках, но даже и это не впрок.
И не старость всё это, а просто, родная, усталость,
Просто древний и мудрый, как дерево жизни, урок.

Только сердце всё стонет, почти беспричинно страдая

В нескончаемом и невозможно ужасном сне.
И опять в полон берет любовь молодая,
И портрет твой опять проступает на голой стене.

«Нетающий снег на вершине лежит…»

«Нетающий снег на вершине лежит…» –
Так в песне народной поется.
Любое ущелье не глубже, чем жизнь,
В нем вздох, словно стон, отзовется.

Но терпят мужчины нелегкий свой век,

Судьбе не желая отмщенья.
Так терпит вершина нетающий снег
И терпит лавину ущелье.