Посох пилигрима

А сражался с мусульманами, убивал, конечно. Но после всякой битвы думал с немалым изумлением: «Когда я был крестоносцем и пришел в землю неверных с мечом, они выбили его из моих рук и едва не казнили меня, как непрошенного грабителя и убийцу. Однако оставили меня в живых для того, чтобы снова вложить мне в руки меч и отправили убивать таких же, как и они сами — единоверцев-мусульман. Что это? Уловки сатаны или неисповедимая мудрость Господня?»

Только много лет спустя я понял, что это ни то, ни другое. Правителям мира — эмирам, шахам, королям и императорам — все равно, кто держит меч, лишь бы этот «кто» был на их стороне. Они призовут в союзники еретиков против праведников и силы ада против легионов рая, если это поможет им добиться своего. А добивались они всегда одного и того же: новых земель, новых городов, золота и сокровищ. И ничто другое — ни крест, ни полумесяц — не стояли для них выше их грязных вожделений, алчности и стремления к еще большей власти.

И мой второй поход в область Караман произошел от того же самого: шурин султана Баязида, по имени Али-Бек, женатый на его дочери Нефизе, взбунтовался против султана и отказался платить ему налоги и вообще признавать Баязида своим господином.

Я вспомнил все это и следующую главу назвал: «Каким образом Баязид воевал со своим шурином и об убиении сего последнего».

«Так как Караман не хотел признать его власти, — начал я, — то Баязид выступил против него с войском из ста пятидесяти тысяч человек.

Заметив это, Караман поспешил ему навстречу с семьюдесятью тысячами человек отборного войска и надеялся с ним одолеть короля.

Встретились они на равнине перед Икониумом, принадлежавшем Караману. Два раза сражались они в один и тот же день без решительного успеха на чьей-либо стороне. Ночью обе стороны отдыхали и не сделали никакого вреда друг другу.

Дабы пугать Баязида, Караман велел своим войскам бодрствовать и делать как можно более шуму барабанами и трубами в знак радости и веселья.

Баязид, напротив того, приказав своим воинам, чтоб они разводили огни только для приготовления пищи, а затем их тушили, послал ночью же тридцать тысяч человек в тыл неприятелю, с тем, чтобы они напали на него в следующее утро, когда сам наступит на Карамана. Зарею Баязид напал на неприятеля и в то же время сказанный отряд, исполняя его приказание, напал на противника сзади. Караман, видя, что неприятели напали на него с двух сторон, бежал в свой город Иконию и там защищался против Баязида, который в одиннадцать дней не мог овладеть городом. Но тогда граждане велели сказать Баязиду, что они готовы сдать город при условии, чтобы он пощадил их жизнь и имущество.

Получив на это согласие, они сговорились с Баязидом, что удалятся со стен города, когда его войско к нему приступит, и план этот был приведен в исполнение.

Караман тогда с оставшимися при нем воинами, бросился на турок и заставил бы их удалиться из города, если бы граждане его поддерживали хоть немного.

Когда же Караман увидел, что не мог рассчитывать на них, он обратился в бегство, но был схвачен и поведен к Баязиду. На вопрос сего последнего, почему он не хотел его признать своим верховным владетелем, он отвечал, что считал себя равным ему государем и тем так разгневал султана, что он вскричал три раза: «Не освободят ли меня от Карамана?!»

Наконец кто-то (мне говорили, что это был Темир-Таш — губернатор Ангоры) — явился, отвел Карамана и умертвивши его, снова явился перед Баязидом, который его спросил, что он сделал с Караманом? Узнав жалкую участь своего шурина, Баязид заплакал и приказал казнить убийцу на том самом месте, где он умертвил Карамана, в наказание за то, что он поспешил с убиением столь знатной особы и не подождал, пока не прошел гнев его государя. Затем велел положить голову Карамана на острие копья и носить по всему краю, дабы другие города, увидя, что владетель их уже мертв, скорее сдавались.

Оставивши потом гарнизон в Иконии, Баязид начал осаду главного города области — Ларенды, требуя, чтобы город ему сдался, иначе он овладел бы им оружием.

Жители тогда послали к нему четырех лучших граждан с просьбою, чтобы он пощадил их жизнь и имущество и поставил бы одного из сыновей убитого Карамана, находившихся в городе, на его место.

Баязид отвечал, что он готов ручаться за их жизнь и имущество, но что он, по занятию города предоставил бы себе право передать их город в управление по своему усмотрению или сыну Карамана или одному из собственных сыновей своих.

Этот ответ побудил граждан, считавших себя обязанными защищать право сыновей Карамана, не сдавать города, который мужественно оборонялся пять дней.

При столь упорном сопротивлении, Баязид приказал привести пушки и готовить метательные снаряды.

Вдова и сыновья Карамана собрали тогда лучших граждан и говорили им, что при невозможности противиться могуществу Баязида они решили предаться во власть ему, дабы их поданные не пропадали понапрасну.

Затем сыновья Карамана, с согласия жителей вместе с матерью и лучшими гражданами, отперши врата крепости, вышли из города.