Посох в цвету: Собрание стихотворений

Творчество символиста жертвенно, это бескорыстная, можно сказать, священная жертва. Сама жизнь поэта становится поэзией, становится символом. Еще несколько слов о тех Трех, которых я здесь назвал: об изумительной жизни их.

Во-первых, Тютчев, создатель дивной эротики и провидец космических иерархий в стихиях мира. Тютчев, ломающий свою карьеру дипломата и блестящего царедворца, чтобы изжить до конца роковую тайну Эроса, приять двойной венец клеветы и отвержения за себя и за любимую женщину и заключить свою драматическую жизнь, как потерпевший кораблекрушение на одиноком, диком берегу.

Владимир Соловьев. Рыцарь, верный той неведомой, чей зов он слышит среди напряженного умственного труда и, бросив всё, едет в Египет, чтобы в пустыне возле Каира, едва не убитый бедуинами, приобщиться дивному переживанию, о котором он нам поведал в поэме «Три свидания»… Эта жизнь вся сложилась как мистерия.

И третий – наш Александр Блок. Жизнь его прошла как прекрасная поэма. Подобно Орфею, растерзанному Менадами, он отдается стихиям жизни, и эти стихии, сожигая человека, преобразуются поэтом в ритмы, в гармонию, в красоту. Так говорил о себе Блок:

Сердце!
Ты будь вожатым моим. И смерть
С улыбкой наблюдай. Само устанешь,
Не вынесешь такой веселой жизни,
Какую я веду. Такой любви
И ненависти люди не выносят,
Какую я в себе ношу…
Хочу,
Всегда хочу смотреть в глаза людские,
Когда жара мешает днем мечтать
И песни петь! И слышать в мире ветер!

Александр Блок, так мудро и проникновенно умевший говорить о смерти, о том, «как хорошо и вольно умереть», ушел от нас в смерть. Но вечно живым останется с нами образ поэта, который по праву мог сказать о себе:

Моя душа проста. Соленый ветер
Морей и смольный дух сосны
Ее питал. И в ней – всё те же знаки,
Что на моем обветренном лице.
И я прекрасен нищей красотою
Зыбучих дюн и северных морей.

МАРГАРИТА БОРОДАЕВСКАЯ. О МОИХ ВСТРЕЧАХ С ПИСАТЕЛЯМИ

1-го ноября 1904 года я стала невестой поэта Валериана Бородаевского. Мы предполагали венчаться в начале следующего года, до наступления Великого Поста, но этот следующий год оказался 1905 и начался 9-м января в Петербурге. Затем случилось, что я вышла из гимназии, где занималась с малышами приготовительных классов[7], и едва прошла несколько шагов, как услыхала сильный взрыв в стороне Кремля; оказалось, это был взрыв кареты Великого Князя Сергея Александровича[8]. После этого Валериан не мог получить отпуск для свадьбы. Он только что получил службу в Западном крае, в Петроковской губернии, как фабричный инспектор на участке Пабианице-Згерж. До этого он служил как горный инженер на шахтах в Макеевке и Рутченкове, но жизнь там ему не нравилась, и, думая жениться, он взял работу в более культурных условиях. Но там тоже не так было просто.

29-го апреля наша свадьба состоялась в нашей гимназической церкви. Присутствовала все мои мальчики[9], поднесли мне корзину цветов и оборвали весь низ у моей фаты на память. Преподавателям и друзьям был подан шоколад, а малышам сладкое и апельсины. Потом был обед для родных в Лоскутной гостинице[10], и после него мы с мужем уехали на новое место нашей жизни.

Но ведь это был 1905 год. То тут, то там возникали столкновения рабочих с администрацией. По ночам, громко трубя в трубы, проносилась по улицам «чарна сетина», а днем носились верхом, в кунштуках, «народовцы». Стреляли редко, помахивали саблями. Раз кому-то отрубили кончик носа. Однажды к нам позвонили, и когда я открыла дверь, я увидала, что вся лестница, мы жили на 2-м этаже, забита рабочими. Они вызывали пана инспектора. Муж вышел к ним, а я стояла за дверью, готовая открыть ее, если будет нужно.