Посох Времени (СИ)

Он глянул вниз, где у подножия вышки выросла целая куча поверженных аримов, которых никто и не утруждался пока убирать. Теперь его видели все. Так и должно быть. Пусть смотря, что он один и он здесь. На уступах замерли семеро жёлтых, и они смотрели на него. В их глазах отобразился ужас. Никто не хотел оказаться в той куче, что чернела снизу. Но что было разыгравшемуся в боевом ритме Поясу до их желаний? Он лишь прицелился и, сшибая на лету их всех до единого, полетел вниз…

  Клубок седьмой

Гоенег бежал через лес. Спешил, минуя хорошо протоптанные стёжки караулов, что огибали кольцами высокий, неприступный тын поселения. Поправ для достижения максимальной скорости определяющее правило разведки - двигаться безшумно, он едва не поплатился за это дважды. В первый раз, когда налетел на сидящих в засаде аримов, что весьма изобретательно обосновались в заснеженных кустах у самого ограждения Капища, а второй, когда тут же едва не словил в брюхо пару стрел от своих. Это общинники расстарались. Стреляли на шум и из-за частокола, а потому не целясь.

Первая стрела стукнула в сосновый ствол всего в локте от распалённого бегом витязя, а вторая, гудя опереньем, мелькнула в снежных шапках кустов и пропала там из виду. И сколькие же из знатных воев так же поплатились за халатность? И не счесть. Ежели ждёшь стрелу, то всяко будешь прислушиваться, а так. Кто ж её ждёт, коли свои уж совсем недалече? А тут ещё на пути вдруг нарисовалось четверо ворогов. Благо жёлтые только рты разинули, когда к ним кусты ввалился эдакий молодец. Пока они хватались за петли с ножами да мечами, Гоенег как шёл, так и стал крушить смертоносно и шуйцей, и десницей. Троих сходу убрал тихим боем, а вот четвёртый, пёсья подхвостица, сидел в это время на дереве и наблюдал за селом. Как увидел он, что снизу творится, заорал, будто умалишённый и прыгнул вниз, угодив прямо на меч витязя храма Свентовита. Вот как раз на этот-то шум и прилетели стрелы.

Зная, что в селе тут же всполошатся, Гоенег, чтобы быстрее признали за своего, на всякий случай, спрятался за «раненный» стрелой ствол и, выглядывая в сторону тына, стал кричать, да материться, весьма хулительно отзываясь о родственниках караульных общинников. Те, услышав эдакое, струхнули, а потому сами даже не рискнули выходить за малые ворота, послали за храмовниками. Пояса ещё не дойдя до тына, как-то по-звериному окликнули гостя. Тот им как должно отозвался, знать и взаправду свой.

Вот так с приключениями долетели тревожные новости к Дїю, коему и без того нынче было не сладко. Светозара приходилось держать при себе, да пытаться образумить, ведь будто вешним потоком несло чародея. То он порывался сжечь Посох, то вдруг стал просить отослать своих домочадцев в пещеры над Недрой. До того уж, пожалуй, и дошло бы, да вот закавыка, сам же кудесник и передумал: «Как же я без них? — говорит. — Не могу ведь…».

Ему бы уняться, ан-нет, и дальше вразнос идёт. То так, то этак, а уж последнее и того злее. Вообще надумал в одиночку воевать аримов. Какие попадутся на встречу - Посохом охорашивать, пущай, де, после тут же дохнут, кому, где придётся, как старые псы.

Не по душе были Дїю и мысли, и слова такие, но всё разумел Ас. Сила Посоха, что не может быть до конца познанной людьми, божественная, огромная, Великая, будто ложкой выскребала измучанное нутро чародея. Жрецы Числобога, Бога Времени, отдают без остатка себя глубинному понятию арифметики, вплетённой в образы Рун, выкладывают это на стёжки-дорожки небесных Звёзд и Земель, связывают всё это воедино и то… Даже взрастив до конца Душу свою[180] в Правде и Коне живя по Совести, они многомудрые не могут сказать точно, познали ли хоть сотую часть всех доступных для людей тайн стихии Времени.

Но то жрецы Числобога, это их урок. Светозару же, чтобы совладать с силой Посоха, нужно было быть горой, камнем неприступным, а он вместо того, и вовсе стал грешить в словесах своих малодушием.

 В сей недобрый час и прибыл в Дїеву посадную Гоенег. Ведая, что молодой чародей веров волен слушать тайное и явное, витязь Ордена сразу чётко и обстоятельно выложил всё, что видел на подступах к селу. Будто неподъёмный камень пал на широкие плечи великана. Очи его спрятались под густыми бровями, а буйна головушка, сама собой, опёрлась на руку. Стало казаться, что Светокол попросту подавлен новостями и только его шуйца, сжавшись в пудовый кулак, говорила о том, что великан по-прежнему полон решимости и только медленно раздувает в горне своего здравомыслия угли силы воли, на которых будут выкованы решения.

— Как мыслишь, — после долгого раздумья, наконец, спросил Ас у притихшего у пасады храмовника, — что у аримов на уме?

Витязь только брови вскинул от удивления:

— Ты, Дїй, тебе и вглубь того заглядывать. Мы на шаг вкруг себя, на два, на три вперёд смотреть можем, и то, не всегда. Видеть то, каким древом станет семечка, удел Асов. Только чистая кровь даёт ясный взор…