Посох Времени (СИ)

В этот момент вспыхнул сложенный у стены хворост. Жаркое пламя, заставляя ромеев зажмурится, с весёлым нарастающим треском взметнулось к темнеющим небесам. Берцо прикрылся ладонью и не без труда отыскал в пляшущих впереди сполохах силуэт женщины. Она стояла на прежнем месте и с улыбкой смотрела куда-то в сторону основания стены. То, что вызывало у неё такую реакцию, никак не могло уйти от внимания Ангуса. Он вытянул шею и глянул вниз.

Объятый пламенем каменный помост, на котором находился ребёнок, начал двигаться в стену. Наблюдать за этим дальше было небезопасно, и ошарашенный ромей вынужден был вернуться на место. Всё, что ему было нужно, он уже увидел. Судя по тому, как густо взметнулись вверх искры, на ровной, зелёной поверхности отвесной стены сейчас и следа не осталось от задвинувшегося помоста. Одно было совершенно ясно, раз из здешних камней так легко выдвигаются подобные массивные секреты, почти наверняка в них могло быть спрятано и что-то из того, за чем послал Ангуса и Лонро в эти далёкие земли Аурелио Пиччие.

Как показалось Берцо, он даже начал чувствовать под собой скрытые от глаз людских сияющие самоцветы и тяжёлые золотые самородки. Выдавая волнение, отвислое брюхо заядлого чревоугодника хищно дёрнулось, отчего его покрывшееся испариной тело вяло колыхнулось.

Встретившись взглядом с Джеронимо, торговец только весело подмигнул ему. Вопреки его ожиданию тень напряжения на лице его молодого товарища не пропала. Сжатый, словно канатный узел Лонро кивнул в направлении Йогини и Ангус вынужден был обернуться. Площадка, освещаемая пламенем догорающего хвороста, была пуста. Женщина исчезла…

Ромеи долго не решались выбраться из своего укрытия. Только тогда, когда потемневшее небо стало являть им первые бриллианты на своём вечернем наряде, не привыкший долго лежать на такой жёсткой поверхности Берцо, на правах старшего в этом предприятии выбрался из-под куста и, потянувшись опасливо окинул взглядом лежавшую перед ними поляну. Ничто не нарушало тишины засыпающего леса, слабо тлели угли костра, да какая-то птица тихо и жалобно пищала где-то вдалеке.

— Где она? — Взволнованно дохнул в затылок торговцу Лонро. — Её что, …нет? Где ребёнок…?

Прежде чем начать отвечать на все эти вопросы, глубокую задумчивость на широком лице Берцо сменила кислая мина недовольства:

— На кой вам чёрт этот ребёнок, Лонро? Если расенка ещё вполне сгодилась бы на то, чтобы ей потешиться, то замороченный какими-то чарами малый…. Вы, хоть можете себе представить, сколько ещё чудес хранят эти камни и пещеры? М-м-м, Джеронимо. Жаль, что сейчас нам самое время подумать о ночлеге. У меня прямо руки чешутся докопаться до всего этого. Хорошо бы глянуть, не осталось ли там какой-нибудь зацепки, чтобы вытянуть обратно помост…

— Вы не ответили, Ангус, как вы думаете, где она?

Взгляд торговца стал тяжёлым:

— Мне не нравится Ваша зависимость, Лонро.

— Нет-нет, — будто очнувшись, начал оправдываться молодой человек, — просто хотелось бы узнать, что она говорила?

— Очнитесь, Джеронимо, боже, сколько раз за сегодняшний день я повторял это? У нас под ногами то, что может открыть прямую дорогу просто к несметным богатствам, а вас интересует сказанное женщиной. Ничего такого особенного она не говорила. Воссылала хвалу своим Богам, да просила медную стену вместе с Пещь-Ра[32] забрать этого мальца, дабы он получил возможность продолжить свой род. Кланялась помосту и говорила: «задвинься в гору Лапата[33] – не будет чадо сирота».

Вам это надо, Лонро? Знаете что, а давайте-ка вернёмся к тому роднику, который нам так настоятельно советовали посетить. Ведь расенка, говоря о нём, упоминала какое-то золочёное дно. Сейчас стемнеет. Здесь оставаться небезопасно, мало ли что, или кто тут из этих стен появляется, а вот завтра, …завтра мы рассмотрим окрестности как следует…

К камням, окаймляющим указанный Йогиней родник, ромеи добрались только к ночи. В тёмном провале огороженного валунами выйма[34] неторопливо сбегая к стоящим поодаль кедрам, слабо поблёскивала вода. Они распутали уздечки лошадей, перевели их к роднику и развели костёр. Скромно отужинали, запивая вяленое мясо, вкушаемое вприкуску с хлебом, сладковатой на вкус водой, набранной из подземного источника. Спать расположились тут же у костра по-походному. Усталость сумасшедшего дня попросту валила с ног и напитавшиеся впечатлениями ромеи провалились в глубокий сон.

Их разбудил скорый рассвет с его многоголосым птичьим хором и проголодавшимися за ночь комарами. Последние, пропадая где-то до этого времени, жалили столь остервенело, что порой казалось, прокусывали даже подошвы дорогих, мягких сапог, торчащих из-под войлочных пологов.