Посох заката

— Я его поймал, — пояснил посох. — Если его Бог всеведущ, то он должен знать и о том, чего он не знает. А раз есть что-то, чего он не знает, значит он не всеведущ. Это простенькая логическая ловушка. Как ни ответь, все одно выйдет, что его Бог чего-то да не знает. Или факта своего незнания, или каких-то вещей стоящих за этим фактом. Впрочем, такие ловушки хороши только для таких идиотов, как этот жрец. Будь на его месте кто поумней, он бы на такое не купился, а этот… он теперь полдня простоит, пытаясь ответить на этот вопрос. А когда сообразит, как именно его провели, мы уже будем далеко.

6

— Черт, как же все-таки есть хочется, — выдохнул Курт. — Пока сидели у этого сумасшедшего жреца, я почти забыл о еде, а теперь…

— Бывают вещи гораздо хуже голода, — заметил Мур.

— Возможно, но сейчас мне трудно в это поверить, — пробурчал Курт. И тут же, вздрогнув всем телом, закончил. — Ох, нет, Мур, признаю — я был неправ!

Вслед за этим очередной чудовищный приступ боли скрутил его, и наступила полная темнота.

Когда боль ушла, Курт с трудом вытолкнул застрявший в горле воздух и осторожно открыл глаза. Первым, что он увидел, когда поднял голову, был закат. Вторым — разбойники. Они сидели вокруг него, негромко переговариваясь.

— Замечательно! — сказал Курт, сам поражаясь вдруг охватившему его странному веселью. — Вот вы меня и накормите. Не может быть, чтоб у таких здоровенных ребят, как вы, не было совсем никакой еды. Сначала накормите, а потом делайте что хотите, хоть убивайте! Из чувства благодарности я даже сопротивляться не буду!

Атаман разбойников смущенно кашлянул. Заскорузлым ногтем густую бороду поскреб.

— Вообще-то… мы не собираемся… тебя убивать, — говорит.

— Серьезно?! — развеселился Курт. — Тогда тем более накормите! А то я и без вашей помощи ноги протяну, просто с голодухи!

— Непременно накормим! — ухмыльнулся атаман. — А то ты с той самой голодухи, пожалуй, что и сам на нас бросишься.

— Дайте ему еды! — распорядился он, и разбойники зашевелились, выполняя приказ. — И вина! — прикрикнул атаман.

— Сам не понимаю, зачем я от вас убегал? — расхохотался Курт. — Не иначе, с ума спятил!

— Ты правильно от нас убегал! — хищно усмехнулся атаман. — Догони мы тебя тогда… — он сделал резкое выразительное движение перерезающее горло. — Короче, ты бы сейчас здесь не сидел.

— Так неужто жрец вас на путь истинный наставил? — изумился Курт.

— Этот клоун?! — фыркнул атаман. — Не смеши! Не родился еще тот проповедник, который бы меня или моих ребят… просто я предпочитаю не связываться с бессмертными клоунами. Мы знали, что ты в храме — но кто нам мешал подождать?

Здоровенная ручища протянула Курту кусок жареного мяса. С другой стороны кто-то сунул ему флягу с вином.

Курт положил посох на колени и вцепился в вожделенную еду.

— Не торопись, — посоветовал атаман. — Жуй старательно. Понемногу. Не то потом животом маяться станешь, хлопот с тобой… У нас, конечно, свой доктор есть, как и положено в порядочной банде, но он все же больше разбойник, чем доктор, и от его нежного вмешательства во внутренние дела организма умереть можно очень даже запросто. Так что жри помедленней, никто у тебя еду не отнимает. Спокойно кушай, захочешь, так еще дадим.

— Так почему… — с набитым ртом промычал Курт.

— Почему мы раздумали тебя убивать? — сказал атаман. — А это как раз то, о чем я хотел бы с тобой поговорить.

— Слушаю.

— Правильно делаешь. Слушай внимательно. От того, что ты мне скажешь будет зависеть твоя дальнейшая участь, поэтому слушай и думай, — веско объявил атаман и начал. — Вот представь: живем мы себе в лесу, никого не трогаем, разбойничаем помаленьку, пощипываем слегка проезжающих купчишек, ну, не так, чтоб до нитки, но и себе не в убыток, работа у нас такая, сам понимаешь, мы ведь и не режем никого, если чересчур ручками не машут. Ну, бывает, конечно, нарвешься на какую злую падлу, так и поневоле клинок вытирать приходится. Или, опять же, солдатики приедут по наши душеньки — ну так то уже не душегубство вовсе, то больше по разряду самозащиты проходит, кому ж охота кишки на солнышке сушить? Согласен?

— Согласен, — кивнул Курт.