Посол Господина Великого (Новгородская сага - 2)

"Благословенная Марта", в числе других кораблей пиратов, слегка покачивалась на волнах небольшого извилистого залива, у насыпанного из замшелых камней пирса. На каменистом берегу шумели сосны. Их темно-зеленые кроны, казалось, задевали облака, уносясь высоко в небо, янтарно-желтые стволы отбрасывали на скалы четкие длинные тени. Рядом с соснами стоял приземистый, сложенный на высоком фундаменте из валунов, дом-мыза с крытой красной черепицей крышей и узкими слюдяными окнами в свинцовой оплетке. Сразу за домом вилась извилистая тропинка, терявшаяся в дроковых зарослях. Кусты обступали подножие крутого холма с плоской вершиной, поросшей все теми же соснами. На одной из сосен было устроено нечто вроде "воронья гнезда", в котором маячила темная фигурка часового. За соснами угадывалось селение тощей одинокой цаплей торчал церковный шпиль, да смутно краснели черепицею крыши.

Пленников - Софьи нигде видно не было - подвели к дому, заставили немного подождать у двери и лишь после этого ввели внутрь.

Высокая полутемная зала с черными поддерживающими крышу стропилами, камин у стены. Догорая, в камине трещали поленья. Напротив камина - пара кресел с высокими спинками, на спинках - полустершийся от времени герб, непонятно что изображавший - то ли единорог, то ли корова.

В одном из кресел, вытянув ноги к огню, сидел пиратский вождь Хорн ван Зельде и меланхолично жевал мелкие моченые яблоки, которые брал с большого оловянного блюда, стоявшего на резном столике слева от кресла. Увидев вошедших пленников, капитан пиратов бросил огрызок в камин и недовольно воззрился на охрану.

- Я же сказал - по одному! - раздраженно бросил он по-немецки. - Вот, начнем хотя бы с этого... - ван Зельде кивнул на Гришаню.

- Кстати, где Рейнеке-Ханс? - вспомнив, хмуро поинтересовался он.

С опаской поглядывая на предводителя, кто-то из пиратов тут же сообщил, что Рейнеке-Ханс уже идет, и вот-вот будет, а запоздал - потому как приводил в порядок инструменты.

Последняя фраза очень не понравилось Гришане - пожалуй, единственному из пленников, сносно знавшему немецкий. Отрок смутно догадывался, какого рода инструменты "приводил в порядок" неведомый Рейнеке-Ханс, и эта догадка не вызвала у него особого восторга...

Повинуясь приказу вожака, пираты вывели обратно на улицу лишних - Олега Иваныча с Олексахой - и, велев ждать, уселись на камни рядом. Огромного роста рыжебородый детина, торопясь, шагал к дому с пирса. За спиной его колыхался огромный рогожный мешок с чем-то железно-звенящим, под мышкой было зажато нечто вроде пилы с деревянными зубьями.

- Кат, - с ходу определил Олексаха. - А пила у него деревянная - для пытки, чтоб больнее было.

- Да... влипли, можно сказать, - невесело протянул Олег Иваныч. Интересно, что мы такого знаем, чтоб этакой пилищей выпытывать?

- А пес их знает, - махнул рукой Олексаха. - Может, для куражу все? Надо было шепнуть Грише, чтоб во всем винился, пытки не дожидаясь.

Олег Иваныч хмыкнул, пояснив, что Гришаня далеко не дурак и сам как-нибудь догадается, что делать.

- Слышишь ведь - пока не кричит! Действительно, никаких жутких воплей, свидетельствующих о невыносимой боли, из дома не доносилось. Спокойно все было, тихо.

Над морем клонился к закату оранжевый шар солнца. Рыжая пылающая дорожка бежала по темно-голубой ряби от солнца к причалу, упираясь в берег у самого носа "Благословенной Марты", бывшего честного когга. Эх, Иоганн, Иоганн... Как не вовремя ты пустился в это плаванье!

С неожиданно резким звуком распахнулась ставня. Все вздрогнули, обернувшись...

Высунувшийся в узкую бойницу окна Хорн ван Зельде кивнул на сидевших на земле пленников и щелкнул пальцами.

Подталкивая жертвы тупыми концами копий, стражники торопливо ввели их в дом.

Первый, кто бросился в глаза Олегу Иванычу, был Гришаня. Развязанный, отрок сидел в кресле напротив пиратского капитана и спокойно жевал яблоко.

- Кисло, - сморщив лицо, Гриша повернулся к вошедшим. - Не понимаю, как он их ест...

Рыжебородый палач Рейнеке-Ханс скромно сидел в уголке, на маленькой скамеечке, с таким разнесчастным видом, словно ему только что пообещали любимую игрушку, да вот не купили. Рядом, прямо на полу, в аккуратном порядке, несомненно свидетельствующем об определенной строгости мысли, лежали жутковатого вида вещи: широкие и узкие ножи, иглы - большие и поменьше, деревянные тисочки с запекшейся кровью, свинцовые клинья загонять между пальцами - и округлая железная маска с широкой воронкой. Судя по всему, весь этот богатый арсенал в данный конкретный момент явно не находил широкого применения. Ну, даст Бог, и дальше так!