Посол III класса

Кипя комическим гневом, Бахус вручил Бецкому новую лупу. Лицо старого вельможи, сохранявшее на протяжении всего монолога Бахуса удивленное выражение, прояснилось. Он две недели ежедневно репетировал с кадетами Сухопутного шляхетского корпуса и воспитанницами Смольного института сценарий маскарада и прекрасно знал, что такой сцены в нем не было. Сделав легкий поклон в сторону императрицы, Бецкий дал понять, что оценил сюрприз по достоинству.

Месяц Январь, его изображал щуплый мальчик, одетый в белое, вручил Павлу бриллиантовый перстень с портретом Екатерины.

«Здесь двусмысленность, — подумал Панин, стоявший рядом со своим воспитанником. — Январь — от двуликого бога Януса, а он олицетворяет способность монарха видеть как прошедшее, так и будущее и одновременно является символом лицемерия».

Тем временем маска месяца Февраля обратилась к самому Никите Ивановичу:

— Я предшествую весне и незаметно готовлю ее приход. Ваши груды, как и мои, обращены в будущее: вы заботитесь о том, чтобы завтрашний день России был светлым и спокойным. В знак нашего сходства примите мой дар.

С этими словами Февраль вручил Никите Ивановичу бриллиан товую табакерку с вензелем императрицы.

— Ensuite de quoi je Vous promet de devenir utile, car je sins admis dans toutes les Cours de l'Europe[38].

Такую же табакерку Март, месяц воинственный, вручил Захару Чернышеву.

Апрель обратился к хорошенькой фрейлине Екатерине Зиновьевой:

— Si Vous étiez Europe, tout de suite je Vous enleverai sur lc taureau de mon embléme et Vous auriez la gloure d'avour fixér ie mois d'Avril, le plus inconstant de l'annére[39].

Протянув ей зеркало в золотой оправе с эмалью, он сказал:

— Вы будете счастливы. Поверьте, это не первоапрельская шут ка, это правда.

Катенька Зиновьева, которой лишь недавно пошел тринадцатый год, с восторгом посмотрелась в зеркало, на обратной стороне которого была нарисована цыганка, предсказывающая судьбу. В тот миг она искренне верила, что будет счастлива. Могла ли она знать, что совсем скоро в жизни ее произойдут перемены трагические?

Стоявший рядом с Зиновьевой Григорий Орлов также вряд ли подозревал, что вскоре судьба свяжет его нерасторжимыми узами с этой хорошенькой девочкой.

Приняв из рук робкого кадета, объявившего по-французски, что он месяц Октябрь, осыпанную бриллиантами золотую вазу, на дне которой плескалась вода, он наклонился к Катеньке, бойко переводившей ему на родной язык:

— Позвольте преподнести вам эту вазу. Она наполнена водой реки, заставлявшей древних героев забыть о печали, которую они испытывали, когда обстоятельства мешали им блистать на поле боя.

Вот уже несколько месяцев Орлов просился в действующую армию, Екатерина и слушать не хотела о долгой разлуке.

Наконец все подарки были розданы. Общество перешло в соседний зал. По дороге рассмешили Церера и Бахус. Они разыскали в толпе гофмаршала Голицына и принялись прыгать вокруг него.

— Друг мой Изобилие, вы тоже надели маску, — сказала Церера.

— L'Abondance, bonjuour, allons-nous rejouir[40] — поддержал ее Бахус.

— Бонсуар, — отвечал Голицын добродушно. Тучный и веселый, он был известен тем, что обладал способностью засыпать даже на балах.

— Вы забыли ваш рог изобилия, — обратился к Голицыну Бахус.

— Но, Бахус, мы, кажется, ошиблись, — подхватила Церера. — Это же не Изобилие.

— Но где же оно? Во многих странах Изобилие спит.

— Но не в России, — шепнул Генрих Екатерине, показывая взглядом на великолепное убранство бального зала.

— Как можно спать на балу, — возмутилась Церера. — Извольте бодрствовать!

И она вручила Голицыну бриллиантовую табакерку, полную нюхательного «абаку.

Зал, в который императрица и принц вошли вслед за Аполлоном, был только что закончен отделкой. Придворный архитектор Антуан Ринальди украсил его деревянными панелями и убрал голубым штофом. Просторное, овальное в плане помещение освещали две с половиной тысячи свечей. В стенах были сделаны двадцать ниш, укрывавших накрытые для ужина столы. Ниши украшали причудливые декорации кисти профессора Академии художеств Козлова. Они изображали смену времен года. На галерее четыре оркестра исполняли музыку, специально сочиненную маэстро Траэтто, придворным капельмейстером.

После ужина Диана с нимфами и времена года представили небольшой балет, поставленный месье Нэденом, придворным преподавателем танцев.

В полночь при звуках фанфар публике вновь явился Аполлон. Все взоры обратились к нему.

— Парте, — произнес Ушаков.

И начался бал. Пока молодежь танцевала, Екатерина с Генрихом смотрели в импровизированном театре французскую комедию «Оракул».

— Я поражен успехами, которые сделало просвещение в вашей стране, — заметил Генрих Екатерине после окончания пьесы.

— Вы весьма любезны, принц, — отвечала императрица. — Моя мечта — дать России новую породу людей, которые будут способны на самые великие дела.